какая наука прогнозирует будущее
Что такое футурология и почему не каждый прогноз к ней относится
Об эксперте: Владимир Кишинец, аналитик и теоретик прогнозирования, автора ряда книг и статей по футурологии, координатор Российской ассоциации футурологов.
В этот момент политики, предприниматели и простые люди вспоминают о футурологах. Их количество растет, но найти внятный ответ на вопрос, «что же такое футурология», сегодня не менее затруднительно, чем раньше.
Попробуем немного разобраться, почему.
История. Блеск и нищета футурологии
Для начала вспомним, как она появилась.
После окончания Второй мировой войны, во второй половине XX века, в мире начался рост экономики, населения, бурно развивались новые технологии. Жизнь быстро менялась, усложнялась, возникали новые, неведомые ранее проблемы. Политики и управленцы стали остро нуждаться в рекомендациях, в каких направлениях двигаться и за развитием чего в научно-технической, социальной, политической сферах следить.
Вполне разумным стало решение обратиться за рекомендациями к научному сообществу, авторитет которого в то время существенно повысили полеты в космос, атомная энергия, первые ЭВМ и так далее.
Ученые отреагировали с энтузиазмом, однако результаты сбора их мнений о судьбах мира озадачили. Вместо ожидаемых четких рекомендаций авторы затеи получили множество разнообразных прогнозов, советов, смелых, но чаще взаимоисключающих, идей. Тогда организаторам пришла в голову идея разработать методы упорядочения этого потока научного сознания, создать объективную методологию прогнозирования. Однако реализовали ее слишком просто: записали кратко собранные прогнозы и попросили других уважаемым ученых выбрать среди них наиболее оптимальные. Для выявления победителей придумали некие методы подсчетов, дали таким процедурам красивые наименования и назвали все это футурологией.
Некоторое время мир следил за всеми этими манипуляциями с интересом, но довольно скоро, когда стало ясно, что полученные таким образом прогнозы в большинстве своем не реализуются, он сменился полным разочарованием.
В результате хорошее по своей сути понятие футурологии надолго подверглось остракизму, дойдя до наших дней лишь в форме условных рекомендаций о том, как прогнозировать по-дельфийски.
Однако сама потребность в прогнозировании никуда, разумеется, не исчезла. Более того, сегодня, когда мир стоит на пороге больших перемен, научная футурология необходима как никогда.
Из всей этой истории следует принципиальный вывод: самое главное, что необходимо футурологии — это серьезная теоретическая и методологическая база.
К сожалению, в мире эта тема не получила пока адекватного развития, и создавать такую базу необходимо практически с нуля.
Что такое футурология
Разговор о какой-либо дисциплине обычно принято начинать с ее краткого определения. Сформулировать его для футурологии несложно, проблема в том, что это мало что дает для понимания ее сути. Намного полезнее поэтапно показать, как это определение формируется.
На вопрос «что такое футурология?» большинство отвечает примерно так: это про будущее, предсказания, прогнозы.
И это верно. Главное, что мы ждем от футурологии — это прогнозы будущих событий.
Однако понятно, что не все прогнозы — это футурология. Например, результаты футбольных матчей ею не являются. Вряд также кто-то отнесет к «футурологии» и такое:
На будущих городских выборах победу одержат анархисты.
По мнению специалистов, осенью маргарин подорожает на 1,7%.
Почему эти сообщения интуитивно не футурология? Они мелковаты по тематике, затрагивают ограниченный круг людей и имеют очень небольшой временной горизонт прогнозирования.
А вот, для сравнения, примеры того, что мы ожидаем прочитать в новостях футурологии:
Изобретатель утверждает: через 30 лет люди будут передвигаться на его ракетомобилях. Это спасет планету от автомобильных заторов.
Британские ученые начали разработку технологий создания условий для жизни на Юпитере. Это позволит через 50 лет начать переселение человечества.
Что делает эти прогнозы «футурологическими»? Во-первых, масштаб предсказываемых событий: они планетарного, цивилизационного уровня, касаются всех. Во-вторых, источник перемен — в появлении новых технологий.
Основываясь на этом, сделаем первый предварительный набросок определения футурологии — это прогнозирование глобальных изменений в образе существования человечества (цивилизации) в результате создания новых технологий.
Чтобы развернуть его дальше, разберемся, почему в футурологии речь идет именно о технологиях.
Футурология научно-технологическая
Несложно выделить в структуре нашего определения две части: следствие и причину. Следствие — изменения в жизни людей. Причина — появление новых технологий.
Почему в качестве причины взяты именно они, а не, скажем, политические или экономические факторы?
Потому что изменения в политике и экономике, в других сферах жизни (в морали, праве, искусстве и так далее) вторичны по отношению к изменениям в используемых в обществе технологиях (по-иному — в производительных силах), они лишь отражают, «обслуживают» их.
Это, в принципе, признано давно. Еще Карл Маркс объяснял, что, например, капитализм сменил феодализм не потому, что так захотелось людям, а в результате освоения технологий энергии пара, приведших к промышленной революции со всеми ее социально-политическими, экономическими, культурными и иными последствиями. Маркс называл «производственные силы», (то есть, по-современному, сумму используемых в обществе технологий) — базисом, а все «человеческое», гуманитарное (образ существования людей) — надстройкой. Его формула — базис определяет надстройку — ничем в принципе не опровергнута.
Таким образом причина, движущая сила всех глобальных гуманитарных перемен в обществах — это появление новых, «существенно важных» технологий.
На нашем определении это отразится так:
Футурология — это прогнозирование глобальных изменений в образе жизни человечества (цивилизации) на основе анализа перспектив внедрения существенно значимых новых технологий (это те, которые заметно влияют на жизнь глобальных масс людей. Например, технологии мобильной связи существенно значимы, а технологии изготовления швейцарских часов — нет).
Футурология гуманитарная
Если технологическая футурология — это фундамент, то вершина — это футурология гуманитарная. Она про первую и главную часть нашего определения — изменения в образе существования человека и человечества.
Гуманитарное футурологическое прогнозирование чаще всего намного сложнее технологического. Его задача — анализировать, какие изменения произойдут в жизни людей, когда в будущем будет внедрена та или иная технология.
А последствия этого могут быть весьма разнообразными и далеко не очевидными. Насколько неочевидными и существенными, можно увидеть на примере развития интернета.
Первоначально общественный смысл интернета — по сути, техники удаленной связи между отдельными компьютерами, — виделся его разработчикам в виде общего доступа к некой огромной мировой библиотеке, глобальному справочнику по всему, что было когда-то написано людьми. Это соответствовало реальным техническим возможностям того времени.
Однако бурный прогресс в вычислительно-информационных технологиях быстро стал расширять коммуникативные возможности интернета и мобильной связи. В результате они вышли далеко за рамки «библиотеки», стали всепроникающим и значительным фактором существования человека — от форм общения, получения информации, до совершения покупок, банковских операций и социального взаимодействия.
В то же время довольно неожиданно интернет принес и массу серьезными проблем — хакерство, электронные преступления, троллинг, интернет-зависимость и так далее. Очевидно, что, если бы существовала развитая гуманитарная футурология, многие из этих проблем можно было бы осознать, предвидеть и блокировать еще на начальных этапах.
Это, если смотреть на гуманитарную футурологию с чисто прагматической точки зрения, и есть ее задача — предсказывать возможные позитивные и негативные последствия, предлагать пути влияния на них.
Сегодня, когда мир стоит перед созданием технологий, которые способны превзойти по своей мощи все, что было создано ранее человечеством, эту функцию футурологии невозможно переоценить.
Прогнозировать нельзя угадать: как меняется практика анализа будущего
Об эксперте: Александр Чулок, кандидат экономических наук, директор Центра научно-технологического прогнозирования Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ.
С 9 по 13 ноября 2020 года пройдет X ежегодная Международная научная конференция «Форсайт и научно-техническая и инновационная политика» с участием специалистов из более чем 20 стран, которая признана ОЭСР одним из крупнейших мировых научных мероприятий в этой области. Организатором выступает Институт статистических исследований и экономики знаний (ИСИЭЗ) НИУ ВШЭ.
— Что нового появилось в сфере исследований будущего?
— Сейчас мы наблюдаем их фундаментальную трансформацию, которая связана с несколькими трендами. Во-первых, сильно развился научно-методический инструментарий: в середине прошлого века исследования проводились, в основном, двумя классическими методами — математическими моделями и опросами экспертов. В первом случае нужно уметь разглядеть за цифрами перспективы будущего, во втором — выведать у экспертов то некодифицированное знание, которым обладают только они.
У этих методов есть свои серьезные ограничения. Так, математические методы не могут учесть всего разнообразия реальности и вынуждены идти к будущему сквозь большое число базовых предпосылок, а эксперты не могут знать всего. Более того, знание о будущем все больше приобретает междисциплинарный характер — происходит пересечение многих дисциплин (биология, ИТ, космос, новые материалы и так далее). При этом эксперты, в большинстве своем, узконаправленные: чем выше уровень профессионализма, тем жестче ощущается специализация, и найти человека, который глубоко разбирается во всем, очень сложно.
Сегодня эти классические методы дополняются гибридными исследовательскими инструментами, происходит рост мощности самих методов, что обеспечивает новый виток в исследовании будущего: big data, технологии искусственного интеллекта, нейросети, математический анализ и пр. На нашей конференции этой теме будет посвящено несколько специальных докладов от топовых международных специалистов из ОЭСР, Евросоюза, стран БРИКС и наших собственных.
— Какую роль здесь играет Россия?
— Надо сказать, что Россия, и это очень приятно, является одним из трендмейкеров в сфере исследования будущего. У нас есть собственные существенные разработки в сфере стратегической аналитики и форсайта. Российская система iFORA (Intelligent Foresight Analytics), которая включает уже более 400 млн документов, вышла на серьезный международный уровень, войдя в топ-5 аналогичных международных систем. Одновременно с этим, работа с экспертами переводится в более сложные форматы, учитывающие возможности ИТ-приложений и их особенности.
Я бы сказал, что с точки зрения инструментария, мы сейчас находимся на пороге новой технологической революции, именно в сфере работы с будущим. Здесь открывается много возможностей для всех: от лиц, принимающих решения в сфере научно-технологической и инновационной политики, и компаний, заинтересованных в разработке верных стратегий, до общества, то есть, всех нас.
Этому будет посвящена часть секций предстоящей конференции, например, в рамках панели «Форсайт 3.0», а наши коллеги из ОЭСР расскажут про систему сценариев Metaverse.
— Что еще обуславливает трансформацию знаний о будущем?
— Второй важный тренд — это рост спроса со стороны населения, бизнеса и государства. От достаточно линейного, характерного для начала 2010-х годов, спроса на качество и научную обоснованность данных мы переходим к более требовательному и сложному запросу. Сейчас формулировка «по экспертным оценкам» не проходит — нужно всегда показать, откуда взяты те или иные результаты, насколько они валидированы, какие инструментарии применялись, какие факторы учтены и так далее.
Кроме того, «наши клиенты» становятся все более образованными, среди них все чаще оказываются люди, принимающие решения. Например, руководители компаний все больше погружаются в тему исследований будущего, то же касается и чиновников, особенно их «молодого пласта».
Мы все чаще видим, как заказчики форсайтов сами принимают участие во всех сессиях, вникают в семантические карты, построенные на базе анализа больших данных, ищут ответ на вопрос «что если» в рамках прогнозных сценариев и даже хотят видеть тысячи и миллионы метаданных, которые обработала iFORA — чтобы потом собственные специалисты могли строить различные дэшборды.
На стыке этого спроса и предложения мы подошли в 2020 году к новой фундаментальной волне в сфере исследований будущего — повышению его неопределенности, которое требует применения специальных методов, таких как форсайт, который, между прочим, в этом году празднует свое 70-летие (первые серьезные форсайт-исследования начала проводить американская корпорация RAND еще в 1950-е годы).
Таким образом, третья группа важных трендов, которые мы наблюдаем в исследованиях будущего, связана с разнонаправленностью объекта исследования — само будущее становится более вариантным.
Если раньше, в середине прошлого века, нефтяной кризис стал хрестоматийным шоком, который вошел в многочисленные учебники и бизнес-кейсы, то история нескольких месяцев 2020 года уже побила его в рейтинге неопределенности в том, что касается и природных катаклизмов, и политических шоков.
— Что это значит с точки зрения работы с будущим?
— Это означает, что нужно лучше описывать сценарные развилки. Нужно не предполагать какой-то один базовый сценарий, а двумя другими (как правило, консервативным и оптимистическим) лишь обосновывать правомерность выбора, но рассматривать различные альтернативы: институциональные, технологические, связанные с развитием цепочек добавленной стоимости и так далее.
Будущее становится более неопределенным, и для того, чтобы с ним лучше работать, нужны специальные инструменты, чтобы эту неопределенность структурировать, разбить на блоки. Например, сейчас очень помогают методы идентификации так называемых слабых сигналов и «джокеров». Об этих методах, о так называемых подрывных инновациях и будущих трендах мы тоже будем говорить на конференции, собрав футурологов с мировыми именами и ведущих форсайтеров из Австрии, Венгрии, Финляндии, США.
«Джокер» — событие с низкой вероятностью, но масштабными эффектами.
Подрывные инновации — те, которые радикальным образом меняют либо технико-экономические характеристики, либо потребительские свойства, и, тем самым, могут быстро разрушить существующие бизнес-модели (термин впервые использовал Йозеф Шумпетер)
— Ситуацию с COVID-19 можно отнести к «джокерам»?
— Хотя некоторые специалисты по будущему и говорят, что «мы предупреждали», я считаю, что да, отнести можно. Вместе с COVID-19 мы входим в эпоху «джокеров», когда все будет неопределенно. Его последствия в полной мере еще только предстоит осознать: так называемую экономику низкого уровня контактов, трансформацию цепочек создания добавленной стоимости, вопросы безопасности, где COVID-19 выступил как триггер: не только эпидемиологической, но и продовольственной, и кибербезопасности.
Но нельзя забывать о том, что есть много и других «джокеров», которые пока не входят в зону активного дискурса. Например, события, связанные с изменением климата. Их мы до сих пор еще не осознали, но они для России могут обернуться сильным изменением агроклиматической карты, тогда как сельское хозяйство является одним из опорных секторов и драйверов роста страны.
При этом «джокеры» необязательно несут только негатив. Так, по данным недавнего опроса Ассоциации менеджеров, для порядка 20% компаний (более 200 респондентов) период COVID-19 характеризовался ростом. Таким образом, «джокер» может носить и позитивный характер, но их нужно уметь идентифицировать, и быть к ним готовым.
— Какие еще важные темы затронет конференция?
— Это «зеленая» тематика — она сейчас уже проникает в систему принятия решений: от политиков Еврокомиссии, взявших «зеленую» тему как знамя восстановления экономики, до финансовых институтов, уделяющих все больше внимания «зеленым» инструментам и трендам ESG (Environmental, Social, and Corporate Governance).
Очень важно, что мы выносим экологическую повестку, потому что в этой тематике существует большое разделение школ, иногда даже противоборствующих. Несмотря на проработанность и растущую популярность этой темы, какого-то единого мнения не существует. Это хорошо, когда есть разные точки зрения и школы, но им нужна площадка для дискуссии.
Поэтому четвертая горизонтальная тема конференции, связанная с человеком, природой и экологией, подключает Россию к мировому процессу. Обсуждая «зеленую» тематику на таком высоком уровне и с такой репрезентативностью стран, докладов и мнений, мы, что называется, остаемся в тренде.
Подписывайтесь также на Telegram-канал РБК Тренды и будьте в курсе актуальных тенденций и прогнозов о будущем технологий, эко-номики, образования и инноваций.
Остановись, мгновенье: какие методы используют для предсказания будущего
История становления науки о будущем сравнительно небольшая. Строго говоря, ей не больше 70 лет, что не значит, что до этого человек не пытался заглянуть за «горизонт событий» — такие мечты, по всей видимости, никогда не оставляли человеческий разум. Иногда человеку даже удавалось достигать здесь определенных успехов, но вплоть до XX века такие попытки не превращались во что-то масштабное и не приводили к созданию строго продуманной методологии.
Так, первая, пусть и переданная в форме правдоподобного анекдота удача человека в прогнозировании относится к началу VI века до н.э. Тогда первый философ древности Фалес Милетский сумел предсказать высокий урожай маслин на следующий сезон, наблюдая за звездами. Заранее взяв за бесценок в аренду все маслодавильни в Милете и на Хиосе, он быстро сколотил хорошее состояние, когда спрос на них резко взлетел из-за предсказанного им высокого урожая.
В этой истории можно разглядеть два фундаментальных фактора, которые впоследствии станут методологической основой любого учения о будущем: рациональное установление закономерности и извлечение из полученного знания пользы.
Тем не менее, этот эпизод далекой античности на протяжении многих веков оставался исключением для коронованных управленцев: они, как правило, почти не пытались заглядывать в будущее при помощи строгого научного метода. И не только потому, что сама наука долгое время не обладала достаточными для этого инструментами и суммой необходимых знаний.
Как замечает философ Станислав Лем, такое пренебрежение к будущему было связано еще и с тем, что сама «мысль о глобальном руководстве судьбами всего человечества» долгое время «представлялась или утопией, или проектом, осуществление которого следовало отложить до лучших времен». Да, человек всегда мечтал о лучшем общественном устройстве, но до поры не пытался сделать свое будущее хоть в какой-то мере «управляемым». Иными словами, он всегда мечтал о будущем, но не дерзал смотреть на него реалистически.
Только «короткий XX век» с его кризисами, революциями, войнами, техническими прорывами, интенсивными социальными изменениями и появлением массовой культуры представил учению о будущем научную и публицистическую магистраль. Мир оказался настолько многомерным и в то же время хрупким, что стало ясно: «глобальное руководство судьбами всего человечества» — это вопрос устойчивости и выживания, как для государства, так и для крупнейших коммерческих компаний.
С того момента учение о будущем прошло несколько кризисов, втянуло в себя самых разных ученых и сумело выработать свой арсенал методов, которые научили человека смотреть в будущее осмысленнее и прагматичнее.
Вперед — с оптимизмом
Тогда, в середине XX века, задачу открыть человечеству его будущее взялись решать ученые из самых разных областей знания: математики, экономисты, социологи, философы, инженеры. Постепенно сформировались и магистральные подходы, своеобразные школы. Александр Чулок, кандидат экономических наук, директор Центра научно-технологического прогнозирования ИСИЭЗ НИУ ВШЭ предлагает, например, выделить три, каждая из которых разработала собственные методы работы с будущем.
1. Школа условных «прогнозистов»
Она стала заниматься классическим прогнозированием будущего при помощи математического анализа — то, что сегодня называется Hаrd Dаtа. Его использовали для того, чтобы, опираясь на конкретные численные ряды, принимать более осмысленные управленческие решения. Особенно ярко это направление было представлено в СССР в рамках деятельности госплана.
2. Футурология
Ее отличие от первой заключалось в том, что она в большие степени ориентировалась на креативные подходы, а не на математический анализ, но в той же степени претендовала на исчерпывающее и точное описание всех будущих процессов.
3. Форсайт-метод
Он возник в недрах корпорации RAND, которая в 1950-е годы начала заниматься исследованиями будущего для решения конкретных управленческих задач, работая с большими экспертными панелями и составляя на их основе технологические дорожные карты.
Было и нечто, что мировоззренчески объединяло эти три школы. Считалось, что если выделить численные или качественные параметры системы, то можно точно описать все ее дальнейшие изменения, основываясь на логике этих параметров. Этот условный мета-метод можно отнести к известной операции экстраполяции.
Он осуществлялся экспертами или через прямое перенесение смоделированных данных из настоящего на будущее, или через анализ логики эволюционных законов. Лучшим выражением этого тренда тех времен стало всеобщее убеждение, что в будущее нужно смотреть оптимистически, потому что оптимистическим было настоящее.
Так, на волне этой технократической моды футурологи предсказывали скорый и окончательный триумф прогресса. Математики строили модели, которые, как они заверяли, описывают грядущее с однозначной определенностью. А социологи предрекали наступление нового, информационного общества, вместе с которым все привычные социальные институты уйдут в прошлое.
Крах этих представлений не заставил себя долго ждать. «Черные лебеди» прилетели уже в 1970-е годы, когда наступил нефтяной и экономический кризисы, и стало ясно, что будущее — явление чрезвычайно капризное и не поддается наивной экстраполяции, будь то в плоскости экспертного консенсуса, прозрений гениев-футурологов или под жестким контролем математических моделей.
Опросы экспертов, трендвотчинг и сценарии
Следующий шаг можно охарактеризовать как движение к более сложному и в то же время осторожному анализу. Отказавшись от пророческой позы, исследователи будущего значительно расширили арсенал своих методов и стали активно применять их путем скрещивания, пытаясь создать образ будущего как нечто многомерное и не поддающееся окончательной дешифровке.
Футурология, которая так и не смогла превратиться в отдельную область научного знания, сумела занять свою нишу в общем направлении исследований. Поэтому и задачи перед футурологией встали другие: не дать точный прогноз, а повысить степень осознания будущего.
Сама футурология, по словам председателя совета директоров группы компаний «Русские инвестиции» Кирилла Игнатьева, прошла за это время путь от философии и социологии к трендвотчингу.
«Самые распространенные тренды: из науки — в практику, из высокобюджетных отраслей — повсеместно, от эксклюзивных товаров — в массовые, от подрастающих поколений — к взрослым. Очень интересные данные дает изучение технологий, способных к удешевлению и развитию. Пока это происходит, они перспективны», — отметил футуролог.
Мощное развитие получили форсайт-технологии, которые постепенно вобрали в себя и методы математического анализа, и гуманитарную пластичность футурологов, став своеобразным мостиком между двумя школами и обеспечив их сближение. Можно сказать, что Форсайт стал символом нового синтетического по своей природе подхода к изучению будущего.
1. Лучшим выражением этой новой установки стал «Форсайт-ромб» — краеугольный методологический камень, который включает в себя четыре составляющих или «угла».
Что они собой представляют, рассказал Александр Соколов, кандидат физико-математических наук, директор Форсайт-центра ИСИЭЗ НИУ ВШЭ.
Вы должны использовать методы, которые позволят привлечь самых лучших профессионалов и при этом мотивировать их работать эффективно.
Эксперты должны генерировать идеи, действовать инициативно, а не формально.
Привлеченные эксперты должны обмениваться информацией, работать командно, а не изолированно.
Они обеспечивают объективный анализ имеющихся количественных данных.
2. Большой популярностью пользуется и метод сценарного анализа.
Как правило, его применяют в том случае, когда перед исследователями стоит развилка, и ничего определенного о ситуации сказать нельзя. Скажем, мы не знаем, упадет ли курс рубля по отношению к доллару или поднимется: факторы и за то, и за другое равнозначны. И тогда вы выстраиваете сразу несколько сценариев и сразу закладываете набор мер под каждый из них.
«В свое время компания Shell успешно освоила этот метод. Они стали использовать его в тот момент, когда началась арабо-израильская война, и цены на нефть резко взлетели. Но благодаря тому, что у компании были заранее продуманы меры и на этот сценарий, они сумели успешно пройти через кризис. С тех пор у них сформировалось мощное подразделение сценарного анализа», — замечает Александр Соколов.
3. Другой пример такого методологического синтеза — дельфийский метод: это опрос экспертов в несколько туров.
Суть в том, чтобы вовлечь в обсуждение самых важных вопросов как можно более широкий круг специалистов. Раньше всех им стали пользоваться в Японии, где начали разрабатывать специальные анкеты с утверждениями, с которыми эксперты должны согласиться или нет.
Такие опросы эффективны не только потому, что дают очень широкий диапазон мнений от самых разных специалистов, но и определяют самые важные траектории на будущее — как бы моделируют его лучший вариант с точки зрения человеческого развития. Например, еще с 1970-х годов большинство опрошенных экспертов давали высокую оценку важности машинного перевода, но при этом каждые пять лет отодвигали появление этой технологии на 20 лет. Но сегодня человечество стоит уже в одном шаге от решения этой задачи.
Искусственный интеллект и мир как на ладони
В последнее годы в связи с развитием искусственного интеллекта и работы с большими данными эксперты заговорили о новом глобальном методе, который может вобрать в себя три существующие школы и обеспечить прорыв в нашем понимании будущего.
«Я вижу, как в мире формируется четвертая школа, которая сейчас пока реализует больше обслуживающие функции для трех других — прогнозистов, футурологов, форсайтеров, — рассказывает Александр Чулок. — Но я полагаю, что в скором времени она может объединить их все, даже возглавить».
Лидеры этой школы — это новые технократы-визионеры, которые считают, что ИИ позволит им создать точную модель мира при помощи интеллектуального анализа больших данных, нейросетей, машинного обучения и квантовых компьютеров, продолжает футуролог. Это будет такая киберфизическая система, где все текущие и будущее социальные, экономические, технологические, природные процессы можно будет наблюдать как на ладони.
Например, в Высшей школе экономики уже есть своеобразный прототип — Intelligent Foresight Analytics — iFORA™️, система интеллектуального анализа больших данных, куда закачиваются статьи, научные отчеты, патенты, гранты, доклады международных организаций. Эту систему используют для того, чтобы эксперты могли строить свои прогнозы, опираясь на обработанные огромное массивы информации. Конечно, она пока не способна создавать компьютерные модели общества или экосистемы, но в ней уже отражен сам принцип этого метода — работать с будущим, сразу опираясь на технологии Big Dаtа.
Другой вопрос: насколько сам человек сможет и захочет доверять таким «сверх»-моделям.
«Если ИИ скажет нам, например, в срочном порядке отказываться от вакцин, значит, мы должны сделать это? — спрашивает Александр Чулок. — Какие у нас будут гарантии, что он не ошибся, что смоделированная модель полностью отражает все реальные процессы, учитывает будущие развилки и сценарии? С другой стороны, чем это хуже консолидированного мнения нескольких человек, пусть даже и с мировыми именами в научном сообществе? Все эти вопросы мне кажутся очень существенными, и их уже в ближайшее время придется серьезно прорабатывать исследователям будущего».
Подписывайтесь на Telegram-канал РБК Тренды и будьте в курсе актуальных тенденций и прогнозов о будущем технологий, эко-номики, образования и инноваций.