какая практика руководящая прецедентная и текущая
Структура юридической практики включает в себя два основных элемента:(сырых)
1) юридическая деятельность — это динамичная сторона юридической практики;
2) социально-правовой опыт — это статическая сторона юридической практики.
Юридический опыт является весьма важным элементом юридической практики, поэтому остановимся на нем подробнее. Юридический опыт может отражать как совокупный итог всей практической деятельности, так и отдельные ее моменты.
Составными элементами социально правового опыта являются правоположения.
Алексеев
В советской правовой системе отчетливо различаются следующие три формы юридической практики (названия условные): а) текущая, б) прецедентная, в) руководящая
Текущая – опыт применения законодательства, выраженный в решениях судов по конкретным юридическим делам.
Этот опыт при всей еще неустойчивости, порой неопределенности в то же время отличается свежестью непосредственного соприкосновения права с жизнью.
Прецедентная – опыт применения законодательства, выраженный в постановлениях и определениях высших судебных, а также арбитражных и некоторых иных органов по конкретным делам, имеющим принципиальный характер. В отличие от прецедента как источника права прецедентная практика не ведет к созданию новой юридической нормы, а связана с разъяснением уже существующей нормы права, с выработкой определенного, «устоявшегося» положения о применении нормы права по аналогичным делам. Особой разновидностью прецедентной практики являются правоположения, складывающиеся в результате применения права по аналогии.
Руководящая – опыт применения законодательства, выраженный в особых актах центральных судебных и иных юрисдикционных органов, в которых данные практики обобщенно, «вторично» формулируются в виде конкретизирующих нормативных предписаний. Правоположения, образующие эту вторичную практику, выступают в виде конкретизированных, формально-определенных предписаний и потому наиболее полно раскрывают свое интеллектуально-волевое содержание, приближаются к нормативным предписаниям правотворчества, к нормам права. Более того, по своему существу такого рода предписания подчас конкретизируют закон по важнейшим моментам и в силу этого являются положениями, «достойными» иметь статус юридических норм.
Виды юридической практики.
В обществе одновременно функционируют различные виды или типы ЮП
1. в зависимости от характера, способобов преобразования, общественного отношения выделяют(Матузов, Малько; Сырых)
а) правотворческая практика в ее процессе формирования, нормативно-правовые сопособы воздействия на общественную жизнь.
б) правоприменительная практика-единтсво гласной деятельности компетентнтных органов направленых на внешние конкретные предписания.
в) распорядительная практика складывается из распорядительной деятельности управомочивая на это субъектов и накопленного в процессе юр. деятельности
г) интерпритационая практика заключается в формулировании правовых положений и их разъяснения
2. В зависимости от функций выделяют(Сырых)
3. по субъектам осуществления.(Матузов, Малько; Сырых)
50. Судебная практика в российском праве: понятие и содержание
Содержание судебной практики неоднородно и противоречиво, поскольку результаты деятельности судов выражаются в различных формах, которые отличаются друг от друга, В Российской Федерации следующие формы судебной практики: 1) судебная практика, в виде решений судов общей юрисдикции и арбитражных судов всех звеньев по конкретным делам; 2)практика негативного правотворчества судов общей юрисдикции и арбитражных судов всех звеньев, в виде решений данных судов о признании недействующими нормативных правовых актов органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц полностью или в части; 3) практика деятельности Конституционного Суда РФ, в виде решений и постановлений данного суда; 4)разъяснения по вопросам применения действующего законодательства, в виде Постановлений Пленумов Верховного Суда РФ, а ранее до 6 августа 2014 г Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ (разъяснения (толкования норм права) по вопросам применения действующего законодательства, направленным на достижение единообразия применения судами законодательства на всей территории России и являются обязательными для нижестоящих судов).
Стоит различать судебную практику и судебный прецедент. Судебный прецедент — это вынесенное высшим судом по конкретному делу решение, обоснование которого становится правилом, обязательным для всех судов той же или низшей инстанции при решении аналогичного дела.
Тут вы можете оставить комментарий к выбранному абзацу или сообщить об ошибке.
О ПОНЯТИИ И ВИДАХ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ
В последние десятилетия в России происходят различные общественные изменения, и в первую очередь изменения, затрагивающие право. Развиваются новые отношения, появляются новые правовые институты.
За последние годы в нашей стране произошли существенные модификации, коснувшиеся правовой системы. В 1991 г. принята Концепция судебной реформы. Судебная власть была утверждена как самостоятельная ветвь власти. В 1993 г. принята Конституция РФ, закрепившая разделение властей. Приняты федеральный конституционный закон «О судебной системе РФ» (1996 г.), федеральный закон «О статусе судей в РФ». Все эти законодательные акты определили центральную структуру судебной власти.
Реформирование судебной власти является одним из важнейших направлений общей правовой реформы, проводящейся в нашей стране. Данное направление правового реформирования крайне актуально в связи с тем, что судебная власть – это важнейший элемент государственной власти, разрешающей различные социальные конфликты. И от того, как будет работать вся судебная системв, насколько судебная власть в России будет сильной и самостоятельно, напрямую зависит укрепление законности и правопорядка в государстве. В настоящий момент в России остро стоит необходимость разработки концепции правовой реформы, концепции становления судебной власти как основной ветви государственной власти. Успешная разработка и реализация данной реформы немыслима без учета мировой практики правового развития.
«Известный американский ученый-юрист Л. Фридмэн в своей монографии «American law»[9] начинает анализ трех ветвей власти не с законодательной и исполнительной (им посвящены ст. 1 и 2 Конституции США), а с судебной, о которой речь идет в ст. 3. И это не случайно. Дело в том, что в современных высокоразвитых зарубежных странах судебная власть и формально, и фактически. Как представляется, стала высшей государственной властью»[10]. Суды контролирует законодательную и исполнительную ветви власти, выносят решения по жалобам на их действия (либо бездействия).
Вопрос о возможности и допустимости существования судебной практики как источника права в России является далеко не новым, но и достаточно актуальным на сегодняшний день. По сути, данный вопрос сводится к уже достаточно назревшей проблеме: могут ли и должны ли судебные органы творить право? Полагаем, сто ответ на данный вопрос должен быть положительным, закрепление судебной практики в качестве вспомогательного источника права, ее легализация вполне оправдана. Мы полагаем, с нами согласится большинство юристов, правоведов, научных деятелей и просто людей, применяющих право, что судебная практика в России существует вне зависимости от ее признания или игнорирования. Ведь «само преюдициальное влияние авторитетного предшествующего судебного решения на судью, рассматривающего аналогичное дело, предопределяет наличие прецедента в системе действующего российского права»[13]. Так, известный русский правовед Н.М. Коркунов пишет: «Одно из первых условий правосудия – чтобы законы ко всем применялись одинаково, а это невозможно без однообразной, устойчивой судебной практики. Суд поэтому склонен всегда поддерживать то именно начало, которое уже принято предшествующей практикой»[14].
Наболевший вопрос о том, нужен ли России прецедент, очень важен и требует правильно и квалифицированного решения, но, по сути, он является вторичным. Ведь мы спорим о том, сущность чего мы не понимаем, то есть того набора свойств и качеств, «бытие которого неизменно и служит основанием для отличия одного предмета познания от другого»[15]. Поэтому более целесообразно было бы в первую очередь решить вопросы, касающиеся понятия судебной практика, ее основных видовых признаков, содержания и формы проявления. Данные вопросы являются первичными по отношению ко всем другим. Правильное и квалифицированное решение этих вопросов определит уровень и характер решения других вопросов.
Судебная практика является разновидностью юридической практики. И, если «юридическую практику можно определить как деятельность субъекта по принятию решений правового содержания»[16], то «судебная практика представляет собой опыт индивидуально-правовой деятельности судов, складывающийся в результате применения права при решении юридических дел»[17].
В теории права сложилось условное деление судебной практики на текущую, прецедентную и руководящую.
Текущая судебная практика – это решение судов по конкретным юридическим делам. Данный вид практики включает в себя опыт применения законодательства, «несет на себе печать неопределенности, но постепенно обогащается, включая все новые грани общественных отношений, подпадающих под правовое регулирование»[18]
Прецедентная судебная практика – это решения высших судебных органов по конкретным делам, причем решения принципиального характера. Данный вид практики дает образец понимания и применения существующей нормы права в случаях неоднозначного понимания, либо толкования правовых норм текущей правоприменительной практикой.
Руководящая судебная практика- это высшая форма практики, представляющая собой «опыт применения законодательства, выраженный в особых актах центральных судебных органов, в которых данные практика общественно … формулируются в виде конкретизирующих нормативных предписаний»[19].
По нашему мнению под источником права должна пониматься не вся судебная практика, а лишь ее две разновидности – прецедентная и руководящая.
Подытоживая сказанное, хотелось бы отметить, что наше законодательство не идеально, оно наполнено огромным количеством пробелов и коллизий, в связи с чем в процессе правоприменения возникают определенные сложности, требующие практической судебной доработки. «Судебная практика приспосабливает общеправовую норму к особенному и единичному – конкретным жизненным ситуациям. Поэтому признание за судебной практикой роли источника права не умаляет полномочий законодательной и исполнительной власти. Суды выполняют только им присущие полномочия, которые не могут быть выполнены другими органами. Возрастание роли суда в жизни общества с необходимостью приводит к выполнению судебной практикой нормотворческой деятельности. Это и происходит в российской действительности»[20].
И.В. Ланко
ФГБОУ ВПО «Ростовский государственный университет путей сообщения»
Значение и место судебной практики в российском уголовном праве
Для уяснения значения и места судебной практики в российском уголовном праве представляется необходимым остановиться на рассмотрении соотношения понятий «судебная практика» и «судебный прецедент».
Ещё в советский период С.Н. Братусь и А.Б. Венгеров определили судебную практику как «единство: а) того вида судебной деятельности по применению правовых норм, который связан с выработкой правоположений на основе раскрытия смысла и содержания применяемых норм, а в необходимых случаях их конкретизации и детализации, и б) специфического результата, итога этой деятельности (самих правоположений)».
С.В. Бородин даёт более широкое по содержанию понятие судебной практики, «в целом судебная практика как юридическая категория включает все виды решений по конкретным делам и разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации по вопросам судебной практики».
О.С. Иоффе под судебной практикой понимал «обобщённое выражение единой линии судебных органов при отправлении правосудия. В свою очередь, последнее находит своё воплощение во вступивших в законную силу решениях и определениях судов первой и вышестоящих инстанции».
В отечественной правовой доктрине под судебным прецедентом принято понимать решение по конкретному делу, являющееся обязательным для судов той же или низшей инстанции при решении аналогичных дел, либо служащее примерным образцом толкования закона, не имеющим обязательной силы.
М.Н. Марченко под прецедентом понимает «решение судебного органа по конкретному делу, которое рассматривается в качестве образца при рассмотрении таких же или аналогичных дел».
Таким образом, можно прийти к выводу, что понятия «судебная практика» и «судебный прецедент» являются частносовпадающими и, видимо, не совсем верно употребление указанных понятий в качестве синонимов.
В конце двадцатого столетия ситуация по этому вопросу в правовой доктрине коренным образом изменилась. Появилось множество работ юристов из стран континентальной системы права, признающих, что правило поведения, носящее общий и обязательный характер, может содержаться в постановлениях национальных и международных судов. Таким образом, в теории права практически большую всеобъемлющую поддержку получила позиция, относящая к источникам уголовного права судебную практику.
В науке преобладала точка зрения о том, что судебная практика не может рассматриваться в качестве источника уголовного права. В силу причин «идеологического порядка» судебную практику объявляли «чуть ли не персоной поп grata для советского уголовного права». В настоящее время этот вопрос вновь стал дискуссионным, и ряд учёных положительно отвечают на него.
Примечательно, что концепция теории советского права всегда исходила из постулата, что судебное решение по конкретному делу не рассматривается в качестве источника уголовного права, так как данное положение подрывает авторитет законности и неуклонное соблюдение законов и иных нормативных актов и привносит эффект произвола, связанный с одновременным выполнением судом правоприменительных и правотворческих функций.
Превалирующей была позиция, согласно которой социалистические судебные органы осуществляют правосудие как одну из форм применения законов, не связанную с правотворческими полномочиями суда при разрешении конкретных дел. У законодателя шире социальный кругозор и, соответственно, есть возможность учёта в процессе принятия решений значительно большего числа факторов. Что же касается судей, то они имеют дело лишь с конкретной, пусть даже типичной ситуацией. Исключение сделано лишь для руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда СССР (РСФСР, РФ), которые рассматриваются в качестве некоего «прецедента толкования» или «выработки правоположений на основе раскрытия смысла и содержания новых правовых норм».
Отнесение судебной практики к числу формальных источников уголовного права, подчеркивал С.Л. Зивс, «противоречит принципу верховенства закона и принципу подзаконности судебной деятельности. Правотворческая деятельность суда с неизбежностью умаляет значение закона».
В свою очередь, великие русские адепты судебного нормотворчества отстаивали право суда на нормотворчество. Так, Б.А. Кистяковский признавал: «Необходимо смотреть на то право, которое живёт в народе и выражается в его поведении, в поступках, а не на то право, которое установлено в параграфах кодексов. В этом изменении самого объекта и заключается расширение нашего познания права, что и достигается изучением вопроса о правотворческой роли судьи».
С.Е. Десницкий утверждал, что «. всех приключений ни в каком государстве законами ограничить и предвидеть вперёд невозможно, того ради необходимость требует в таких непредвиденных случаях дозволить судьям решать и судить дела по совести и справедливости и сколь далеко такое дозволение судье простирается должно сие также осторожностью и узаконить должно, тяжбенные дела должны решаться по правам. если прав не будет доставать, по справедливости и истине».
Справедливо по этому поводу отмечает В.М. Жуйков, «судебная практика всегда признавалась источником уголовного права, поскольку в судебных решениях допускались ссылки на них как на правовую основу разрешения дела. Не будучи признанной, официально, она, тем не менее, фактически учитывалась нижестоящими судами в качестве ориентира в вопросах применения и толкования права, устранения пробелов в нём».
По мнению Л. Алексеева, данная точка зрения никогда не пользовалась и не пользуется вплоть до настоящего времени поддержкой большинства исследователей. И дело при этом заключается, как представляется, не столько в «идеологической ангажированности» авторов, которые не признают судебную практику источником уголовного права, или же в причинах политического характера, согласно которым она не рассматривалась в качестве источника советского уголовного права лишь потому, что «суд в силу его большей независимости и квалификации гораздо менее приемлем и удобен для тоталитарного режима в качестве органа власти».
По мнению М.Н. Марченко, причины не признания судебной практики источником уголовного права в советский период лежат, по-видимому, гораздо глубже, и они серьёзнее, чем кажутся на первый взгляд. Их следует искать, прежде всего, в самой весьма сложной, многогранной, а нередко противоречивой материи, именуемой судебной практикой.
Произошедшие в нашей стране политические преобразования коснулись и теории сущности права. Учёные стали рассматривать право, выходя за рамки теории нормативизма, понимать под ним не только закон, но и начали включать в это понятие также элементы свободы и справедливости. Таким образом, закон (формально) перестал быть единственным выражением права. Судебную практику, как реализацию гуманистических и справедливых начал, можно было бы отнести к источникам уголовного права.
Подчеркивалось, что судебное правотворчество существовало всегда, «прикрывая свое бытие различными легальными формами». Относя Россию к континентальной системе права, наука теории права отрицает судебное правотворчество.
Так, например, К. Цвайгерт, X. Кетц, Р. Давид и К. Жоффре-Спинози полагают, что неспособность законодателя вовремя поспевать за меняющейся действительностью является движущей силой для развития судейского нормотворчества.
Судебная практика, как справедливо отмечалось в отечественной литературе, всё более заметно и настойчиво «пробивает себе дорогу в российском уголовном праве». И несмотря на то, что вопрос о ней как в теоретическом, так и в практическом отношении остаётся дискуссионным, «углубление в известной мере связи между судом и законом в сторону расширения сферы судейского усмотрения» становится вполне очевидным.
С другой стороны, в российском уголовном законодательстве большое количество пробелов и оценочных понятий. Суд не может дожидаться, когда законодатель примет в строгом соответствии с Конституцией Российской Федерации все необходимые законы, устранив тем самым пробелы и противоречия в праве. В противном случае суд просто не может выполнить свои конституционные обязанности в полном объёме.
Здесь следует отметить, что пробелы и противоречия в уголовном праве были, есть и будут всегда, как бы законодатель ни хотел и ни умел принимать необходимые законы, поскольку предусмотреть все отношения, которые нуждаются в законодательном регулировании, просто невозможно. В таких ситуациях роль судебной практики в целом, и как источника уголовного права в частности, значительно возрастает.
Согласно ст. 125 Конституции Российской Федерации, Конституционный Суд Российской Федерации разрешает дела о соответствии федеральных законов Конституции Российской Федерации; федеральный закон или его отдельные положения, признанные неконституционными, утрачивают силу.
Признание судом нормативного акта недействительным и лишение его, таким образом, юридической силы, по сути, равнозначно принятию другого нормативного акта, которым отменяется первый. Решения судов по таким делам, как и оспариваемые по ним нормативные акты, имеют общее значение и обязательны, к исполнению всеми органами государственной власти и должностными лицами. Очень важно, что суды, рассматривая другие дела индивидуального значения (о защите субъективных прав), отказывая в применении такого нормативного акта, должны будут ссылаться на решение суда о признании его недействительным.
Так, в 1995 г. Конституционный Суд Российской Федерации признал, что положение ст. 64 УК РСФСР о том, что бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы является одной из форм измены Родине противоречит как нормам самой Конституции о правах и свободах человека и гражданина, так и общепризнанным принципам и нормам международного права. В соответствии с положениями ст. 125 Конституции Российской Федерации и статьями 79, 87 Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», суды обязаны были в соответствующих случаях выносить оправдательные приговоры, ссылаясь именно на решение Конституционного Суда Российской Федерации.
Обусловленность судебной практики как источника уголовного права России проистекает также из конституционного предписания единообразного применения на всей территории Российской Федерации Уголовного закона (п. «о» ст. 71 Конституции Российской Федерации). Необходимость реализации этой конституционной нормы порождает наличие в системе источников российского уголовного права судебного толкования, обладающего обязательностью для последующего применения.
Выполняя свои обязанности, основываясь на изложенных выше положениях, восполняя пробелы и разрешая противоречия в уголовном законодательстве, суд в настоящее время зачастую вынужден создавать (творить) право, иначе его деятельность станет не просто неэффективной, а приведёт к результатам, противоположным тем, которых от него вправе ожидать общество: он будет не защищать права, а способствовать их нарушениям.
Судебная практика Российской Федерации последних лет даёт немало подтверждений того, что она является источником уголовного права, что суд не только применяет право, но и творит его, и это служит на благо людей, поскольку обеспечивает защиту их прав и свобод, а отказ суда от этой функции послужил бы им во вред.
Судебная власть, как одна из ветвей государственной власти, не может существовать без возможности правового воздействия на действительность. Властное воздействие на общественные отношения всегда имеет нормативное и ненормативное выражение. Применительно к проявлениям судебной власти их можно определить как судебное решение в отношении субъективных прав конкретного лица. В судебном решении получает урегулирование конкретная ситуация. В судебной практике формулируется общее правило для решения множества подобных ситуаций.
Роль судебной практики зависит не от того, допускается ли этот источник законодателем, но от самой сущности судебной деятельности, олицетворяющей властную функцию государства и направленной на правовое регулирование общественных отношений.
Исходя из вышесказанного, следует признать, что в российском уголовном праве в той или иной форме судебная практика как источник права существовала всегда. Более того, опосредованно она неизменно таковым и признаётся, но при этом в научных работах понятие «источник права» к результатам судебной деятельности не применялась.
Неспособность законодателя вовремя реагировать на меняющуюся действительность, служит движущей силой развития судейского нормотворчества. Этот процесс проявляется не только в странах с вековыми традициями следования судебной практике как источнику уголовного права (принадлежащих семье общего права), но и в странах, где по-прежнему отрицается роль судебной практики как источника уголовного права, либо лишь признается рост её значения, либо ей отводится роль косвенного (вторичного) источника уголовного права (в странах романо-германской правовой семьи).
В заключение следует сказать, что, отмечая усиливающуюся тенденцию признания за судебной практикой источника уголовного права, в науке делаются выводы о том, что такое признание, несомненно, способствует обогащению, как теории источников, так и, безусловно, создаёт благоприятные условия и предпосылки для дальнейшего развития и совершенствования уголовного права.
Роль и значение судебной практики и судебного прецедента в судебной системе и их отличия
Дата публикации: 02.02.2020 2020-02-02
Статья просмотрена: 314 раз
Библиографическое описание:
Энганаев, А. Б. Роль и значение судебной практики и судебного прецедента в судебной системе и их отличия / А. Б. Энганаев. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2020. — № 5 (295). — С. 240-241. — URL: https://moluch.ru/archive/295/66962/ (дата обращения: 06.11.2021).
На сегодняшний день некоторые российские авторы рассматривают «судебный прецедент» и «судебную практику» как тождественные понятия. Однако, на наш взгляд, эти два понятия, как представляется необходимо различать, поскольку они имеют разные смысловые оттенки и потому не могут быть идентичными. Когда речь идет о судебном прецеденте, то имеется в виду создание новой нормы. Судебная же практика изучает, обобщает и дает разъяснения по вопросам применения законодательства.
Ключевые слова: судебная практика, прецедент, закон, право.
Today, some Russian authors consider «judicial precedent» and «judicial practice» as identical concepts. However, in our opinion, these two concepts seem to be necessary to distinguish, since they have different semantic nuances and therefore cannot be identical. When it comes to judicial precedent, this refers to the creation of a new norm. Judicial practice, however, studies, summarizes and provides clarifications on the application of legislation.
Key words: judicial practice, precedent, law.
Судебная практика — руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации, обеспечивающие правильное и единообразное применение законов судами Российской Федерации, а также множественность судебных актов, образуемых в процессе деятельности судебных органов Российской Федерации по гражданским, административным, уголовным делам с конкретным применением норм права, регулирующих схожие отношения [2, c. 102].
Прецедентное право — это совокупность прошлых правовых решений, написанных судами и аналогичными трибуналами в ходе рассмотрения дел, в которых закон анализировался с использованием этих дел для разрешения неясностей при рассмотрении текущих дел. Эти прошлые решения называются «прецедентным правом», или прецедентом. Stare decisis-латинская фраза, означающая «пусть решение остается в силе» — это принцип, по которому судьи связаны с такими прошлыми решениями. Эти судебные толкования отличаются от статутного права, которым являются кодексы, принятые законодательными органами, и нормативное право, которые устанавливаются органами исполнительной власти на основании уставов. В некоторых правовых системах прецедентное право может применяться к текущему судебному разбирательству; например, уголовное судопроизводство или семейное право [1, c.75].
применяется (если прецедент является обязательным) / принимается (если прецедент является убедительным), если принципы, лежащие в основе предыдущего решения, соответственно используются для оценки вопросов последующего дела;
различаются, если принципы, лежащие в основе предыдущего решения, являются специфическими для определенных фактических сценариев или основаны на них, и не применяются к последующему делу из-за отсутствия или существенного различия в фактах последнего; или
отменяется, если те же или вышестоящие суды при рассмотрении апелляций или определении последующих дел обнаружили, что принципы, лежащие в основе предыдущего решения, являются ошибочными в законодательстве или превзойдены новыми законами или событиями.
При соотношении этих понятий в ракурсе источника права, судебная практика шире по объему, чем судебный прецедент. Судебный прецедент, как источник права, подразумевает не процесс судебной деятельности, а его результат, а именно судебное решение. Судебная практика, как источник права, указывает на сформированные судами общие «правовые положения» в виде правил, принципов, указаний и определений, которые обладают определенной степенью общепризнанности и обязательности.
В системах гражданского права прошлые решения могут влиять на будущие решения, даже если они не имеют того прецедентного, обязательного эффекта, который они имеют при принятии решений по общему праву.
В соответствии с традицией общего права суды определяют право, применимое к тому или иному делу, путем толкования законов и применения прецедентов, которые фиксируют, как и почему были решены предыдущие дела. В отличие от большинства систем гражданского права, системы общего права следуют доктрине прецедентного права, в соответствии с которым большинство судов связаны своими собственными предыдущими решениями по аналогичным делам. Согласно «stare decisis», все нижестоящие суды должны принимать решения, соответствующие предыдущим решениям вышестоящих судов.
Суд низшей инстанции не может выносить решения против обязательного прецедента, даже если он считает его несправедливым; он может лишь выразить надежду на то, что вышестоящий суд или законодательный орган изменят данную норму. Если суд считает, что события или тенденции в правовой аргументации делают прецедент бесполезным, и желает уклониться от него и помочь закону развиваться, он может либо считать, что прецедент не соответствует последующим полномочиям, либо что его следует различать по некоторым существенным различиям между фактами дел; некоторые юрисдикции позволяют судье рекомендовать, чтобы апелляция была выполнена. Если это решение будет обжаловано, то апелляционный суд будет иметь возможность пересмотреть как прецедент, так и рассматриваемое дело, возможно, отменяя предыдущее прецедентное право путем установления нового прецедента более высокого уровня. Это может происходить несколько раз по мере того, как дело продвигается по пути последовательных апелляций.
Различные роли прецедентного права в традициях гражданского и общего права создают различия в том, как суды выносят решения. Суды общего права, как правило, подробно разъясняют юридическое обоснование своих решений со ссылками как на законодательство, так и на предыдущие соответствующие решения и часто интерпретируют более широкие правовые принципы. В отличие от этого решения в гражданско-правовых юрисдикциях, как правило, ссылаются только на закон. Причина этого различия заключается в том, что эти правовые системы гражданского права придерживаются традиции, согласно которой читатель должен быть в состоянии вывести логику из решения и закона.