какая война была в острых козырьках
Криминальная драма производства Бибиси и Netflix рассказывает главным образом о семье Шелби, банде преступников, проникающей в высшие слои общества в английском Бирмингеме 1920-х годов. Однако реальные «Острые козырьки» рыскали по Бирмингему в совсем другой временной период.
В сериале Киллиан Мерфи играет роль Томаса Шелби, героя войны, использующего свой статус изгоя и интеллект для организации серьезных шагов по захвату власти в Бирмингеме и за его пределами. Как и вымышленный криминальный босс Майкл Корлеоне из «Крестного отца», Томми обладает стилем и расчетливостью, и готов убивать врагов из соображений мести или силы. Этого персонажа мучают навязчивые воспоминания о Первой мировой войне и о смерти его жены Грейс (Аннабелль Уоллис). Томми – это лицо «Острых козырьков», воплощающий в себе стиль и основные философские принципы этой банды. Однако уязвимость и паранойя этого персонажа двигают нарратив сериала, и придают остальным членам банды куда больше глубины и опыта, чем было у реальных преступников.
Но в свое время «Острые козырьки» действительно попадали на передовицы бирмингемских газет и славились своим уникальным подходом. Найт рассказывал в интервью, что создал сериал на основе рассказов своего отца о мужчинах, которые «безукоризненно одевались, носили кепки, а в брюках у них были пистолеты». Мы рассказываем реальную историю «Острых козырьков», из которой сделали сериал.
Кем на самом деле были бандиты из «Острых козырьков»?
В Бирмингеме 1890-х в результате экономического упадка возникла особая субкультура. За океаном, в Нью-Йорке, различные группы обездоленных людей начали обращаться к организованной преступности. То же самое происходило и в родном городе Острых козырьков. Здесь преступниками становились в основном молодые люди, в качестве заработка промышлявшие азартными играми и грабежом. Они постоянно прибегали к насилию, чтобы обеспечить себе определенное количество власти и силы. Подлинная история Острых козырьков берет свое начало в 1870 годах. По словам историка Барбары Вайнбергер, банда возникла впервые, потому что антиирландские настроения в обществе «предоставляли молодым городским жителям возможность выплеснуть разочарование и фрустрации, таким образом утверждаясь в бандитских междоусобицах». К 1890 годам эта субкультура стала ассоциироваться с определенным стилем: фетровые шляпы-котелок, с заостренными полями и надвинутые на лоб. Некоторых жителей, судя по всему, ослепляла харизма уголовников, а другие утверждали, что члены шайки плохо видели из-за того, что глаза их были чаще всего закрыты головными уборами.
Поскольку Острые козырьки были известны как рабочие джентльмены из низших классов, их особый стиль противоречил одежде, которую они должны были носить, по крайней мере, в теории. Кроме того, Острые козырьки состояли из различных шаек и совершенно точно не являлись одной преступной семьей. Такие уголовники, как Томас Гилберт, работали с определенной бригадой, и благодаря им название «Острые козырьки» становилось более заметным в культуре Бирмингема. Они были семьей лишь по дружбе – их не связывали кровные узы или общий кодекс, как «омерта» у итало-американской мафии.
Со временем, по словам промышленника из Бирмингема Артура Маттисона, так называемые Острые козырьки стали именовать себя «работягами», результатом «окружающей среды нищеты, убожества и трущоб». В начала XX века банда молодых людей придерживалась того же стиля и образа жизни, но в основном по необходимости, а не в рамках грандиозной схемы захвата власти в Бирмингеме. Острые козырьки медленно развалились из-за занятий спортом, кинофильмов и других активностей, которыми занималась молодежь. Если говорить вкратце, для многих из них жизнь стала легче, и им не нужно было прибегать к низкосортным злодеяниям, чтобы сводить концы с концами. Острые козырьки выросли и исчезли. И именно в этот временной период начинается действие телесериала «Острые козырьки».
Какие события и персонажи были настоящими?
Семья Шелби из «Острых козырьков» не основана на реальных исторических фигурах, но мир, в котором живут ее члены, отражает реальное общество Бирмингема 1920-х годов. Например, кинозвезда Чарли Чаплин (на фото выше) появляется во втором сезоне сериала, и это по делу, так как он действительно был уроженцем Бирмингема, воспитывавшемся в семье цыган. На самом же деле Чаплин прекрасно знал, что Острые козырьки достигли своего расцвета несколькими десятилетиями ранее. Но появление Чаплина в сериале служит своего рода гламурным поворотом, так как позволяет семье Шелби распространить свое влияние до самого Голливуда.
Томми Шелби в телесериале противостоят реальные исторические фигуры. Билли Кимбер, глава Бирмингемских парней, был настоящим гангстером, как и Чарльз «Дарби» Сабини – лононский преступник, контролировавший рэкет на скачках в южной Англии. Кимбер и Сабини действительно соперничали между собой, и они оба постоянно фигурируют в «Острых козырьках».
Откуда взялись фашисты в «Острых козырьках»? История Освальда Мосли
В конце августа стартовал очередной сезон британского шоу «Острые козырьки». На сей раз глава криминальной семьи Томас Шелби пересекся с реальной и весьма знаковой исторической фигурой Великобритании первой половины XX века — основателем Британского союза фашистов, Освальдом Мосли. Этот молодой и даровитый ветеран Первой мировойво многом похож на Томми, но, к сожалению, весь свой талант он потратил на то, чтобы восстановить против себя английский народ. Рассказываем, как это было.
Героическое прошлое
Освальд Мосли родился в богатой и привилегированной семье. Он получил хорошее образование и в 18 лет поступил в Королевское военное училище, где до этого обучался Уинстон Черчилль. Однако вскоре его оттуда выгнали за «буйный акт возмездия». Тем не менее, полученные там навыки вскоре пригодились Мосли на Западном фронте Первой мировой войны. Он успел послужить в рядах кавалерии и подняться до одного из разведчиков Королевского летного корпуса. В 1915 году во время тренировочного полета Мосли неудачно приземлился и сломал ногу в нескольких местах. Нога ныла и не давала нормально ходить, но отважный юноша рвался обратно в бой. Хромой он вернулся на фронт, в траншеи, но в битве при Лосе потерял сознание — не от очередного ранения, а от мучившей его боли в ноге. Этот акт отчаянного безрассудства принес ему славу храбреца и безумца.
Освальд Мосли в «Острых козырьках» 
…и в реальности
К концу войны западный мир медленно погружался в пучину маячившего на горизонте глобального экономического кризиса. Мосли с его неудержимым характером пассионария не мог стоять в стороне. Доблестный солдат, красноречивый оратор и активный гражданин, в 22 года он стал самым молодым депутатом. По его словам, он получил место в Палате общин, чтобы представлять там поколение людей, переживших войну: «Меня преследовала одна мысль: сделать все от меня зависящее при любых обстоятельствах, чтобы это больше никогда не повторилась».
За внезапно возросшей безработицей произошел обвал фондового рынка, и на острова, через океан, перекинулась Великая депрессия. Мосли был уверен, что знает, как излечить Британию от экономической чумы, но в Консервативной партии его взглядов не разделяли, поэтому он перешел к более прогрессивным лейбористам.
Тогда он выпустил меморандум, где на шестнадцати страницах расписал меры по борьбе с безработицей. В нем он обвинял британские власти в чрезмерной опоре на экспорт. В противовес он предлагал набиравшую популярность кейнсианскую модель. По его мнению, британцам стоило ограничить импорт и экспорт, отгородиться от глобального рынка и обеспечивать самих себя.
Как ни странно, лейбористы тоже оказались недостаточно продвинутыми для его идей. В 1931 году он вышел из партии, отчеканив перед уходом невероятно пылкую и яркую речь. В ней он сыпал цифрами пугающей статистики. Индия традиционно считалась эксклюзивным рынком для сбыта хлопка. Британия продавала ей 5,6 миллиарда квадратных ярдов хлопка в год, но теперь Индия сама выращивала миллиард, и прибыль англичан падала. Опасным конкурентов в этой же области становилась Япония. «Дайте силам нашей страны шанс, который они ждут, чтобы пробудиться», — взывал он к правительству, говоря об автономии. Всю следующую неделю газеты цитировали его слова и называли Мосли блестящим оратором, способным достойно и открыто защищать свою точку зрения. В глазах общественности он представал молодым, амбициозным и прогрессивным политиком.
Новая партия
Вдохновленный недавним успехом, Мосли решил основать собственную партию, которую назвал просто – «Новая партия«». По его замыслу, она должна была принципиально отличаться от остальных. Ее постулаты почти полностью совпадали с тезисами меморандума, за исключением нескольких новых положений. Одно из них, например, предполагало создание совета из шести человек, который бы одобрял или запрещал вступление нового закона в силу.
Мосли обладал оригинальным видением того, как должна развиваться современная политическая организация. Он основал Молодежный клуб Новой партии (New Party Youth Clubs, NUPA), благодаря которому надеялся привлечь внимание молодых людей к политике. Молодежь резвилась, занималась спортом, и при этом проникалась идеями харизматичного лидера. Подкупал его модернистский взгляд на общество. Он делил людей на два типа: современных, которых характеризовал как жестких и реалистичных, и предвоенных, которые навсегда застряли в старом-добром прошлом.
К несчастью для Мосли, в самый разгар политической кампании Новой партии его свалил плеврит. Он лежал, прикованный к постели, не в силах встать и выйти к людям, жаждущих вдохновляющих речей. Заменить его никто не мог. В отсутствие Мосли популярность Новой партии стала снижаться, а вместе с ней уходили и деньги. Филантропы, поначалу вкладывавшие десятки тысяч фунтов стерлингов, уже не видели смысла расточать на Новую партию свои накопления.
К 1932 году весь флер с Новой партии спал. На ее развитие денег не осталось, а число сторонников стремительно уменьшалось. Сам Мосли лишился даже места в Палате общин. От его некогда амбициозной политической карьеры не осталось и следа. Он был раздавлен, опустошён и зарекся больше никогда не лезть в политику.
Заражение фашизмом
Изначально англичане не придавали значения новой идеологии, которая зарождалась в Италии 20-х, но ситуация медленно менялась. Газета The Times от 18 ноября 1922 года назвала Муссолини властным человеком, чья программа несет печать его сильного характера. Другие издания отнеслись к нему куда более скептично и предсказали тиранию в Риме. Бомбардировка Корфу в 1923-м убедила всех в агрессивном характере новой власти.
В 1932 году Мосли вместе с женой отправился в Италию. То, что он там увидел, возродило в нем интерес к политике. Он все еще переживал из-за своего поражения, но подъем Италии Муссолини вселил в него надежду. «Мы уверены, что правительство Муссолини противостоит народу, но когда я посмотрел на людей во время своей поездки, я увидел, что они приветствуют своего вождя так, как, наверное, никто и никогда на Земле не приветствовал ни одного человека», — говорил Мосли. Хоть он и не встретил своего кумира лично, он настолько вдохновился его примером, что по возвращении сообщил своему другу: «Как лидер фашистов я мог бы добиться большего, чем как депутат». Ради этого он был готов пойти на любой риск.
Освальд Мосли с женой Синтией Керзон
«Новое сознание итальянцев куда более сконцентрированное, жесткое и целенаправленное, в общем, современное», — писал Мосли о своей поездке в Daily Mail. Он был убежден, что для столь прогрессивных умов фашизм – единственно возможный путь развития. И искренне верил в максиму: «Если XIX век был веком человека, индивидуалиста, то нынешнее время – век коллектива, век государственности».
В то же время он считал, что обществом необходимо эффективно управлять, а парламент с его вечными обсуждениями и долгими бюрократическими процедурами только тормозит принятие любых решений. Современность не терпит медлительности, а потому на смену парламенту и демократии должен прийти фашизм.
The Head of the British Union of Fascists reviewing his guard of honnor in Milbank. Le chef du mouvement fasciste britannique inspectant sa garde d’honneur à Millbank.
Под фашизмом он понимал диктатуру, но всячески отрицал негативную коннотацию. «Фашизм – это не диктатура в старом смысле слова, которое подразумевало, что правительство идет против воли народа», — писал он. В его видении диктатура подчинялась Законодательному собранию. Он не желал насильственной узурпации власти, но хотел убедить людей в том, что иного пути, кроме фашизма, у Британии нет. Только так их страна выйдет из кризиса.
Новая идеология стоила Освальду Мосли старых друзей и жены, которые не разделяли его приверженности фашизму и считали, что исповедуемые им идеи слишком радикальны. Бывшие коллеги из обеих партий сохранили о нем добрую память, и когда тот вернулся в политику, предлагали ему место у себя, но к тому моменту Мосли уже прекрасно знал, чем займется. Он больше не будет тратить время на подковерные игры в политических партиях. Он создаст объедение, которое начнет действовать, а не разглагольствовать, и этим объединением станет…
Британский союз фашистов
Мало кто относился к новой инициативе Мосли всерьез. Аристократ ездил в Париж и спускал деньги на вечеринки в компании кутил. Учитывая его предыдущий опыт, вряд ли стоило ожидать, что новый союз политика протянет дольше предыдущего. Однако Мосли не только развлекался, но и постоянно выступал с речами и громкими лозунгами, которые привлекали молодежь. Он произносил до двухсот речей в год. К нему начали возвращаться те же люди, что некогда вступали в молодежный клуб его первой, Новой партии. Публичные дебаты и выступления на радио привлекали новых сторонников. Чаще всего ими были молодые и атлетичные ребята, жаждущие лучшей жизни.
Чем многочисленнее становились собрания, тем больше они привлекали общественного внимания. Находились и те, кому не нравились призывы к диктатуре, и тогда в суматохе столпотворения вспыхивали потасовки. Новые приверженцы Мосли оказались не робкого десятка. Они считали, что свободу слова надо отстаивать любыми средствами, и лидер их в этом только поддерживал. Он организовал специальное подразделение, которое называлось Чернорубашечники (Blackshirt).
Эти люди носили черную одежду, которая стала отличительной униформой. Они занимались регби и другими силовыми видами спорта. Вскоре они уже целенаправленно изучали единоборства, чтобы защищать своих сторонников на улицах. Тренировки проходили регулярно, а установившаяся дисциплина больше походила на армейскую.
Почти каждое публичное собрание фашистов оканчивалось кулачными боями. Мосли только пожимал плечами и отвечал на укоры оппонентов и журналистов тем, что организованное меньшинство должно защищать свои права. «Мы никогда не начинаем драку, мы только заканчиваем ее» — твердил он. Однако газеты не уставали печатать свидетельства о том, что чернорубашечники сами провоцировали евреев и коммунистов, только чтобы те начали заварушку. В конце концов издание The Guardian назвало Британский союз фашистов «Цирком Освальда Мосли».
Точка кипения была достигнута 7 июня 1934 года. В тот день Мосли планировал провести масштабное собрание своих последователей в выставочном центре “Олимпия”. Туда пришло 12 тысяч человек. Две тысячи из них носили черные рубашки, но хватало и коммунистов — те скупали билеты, чтобы помешать выступлению. Одни должны были перебивать речь Мосли выкриками из толпы, другие – обрезать кабели осветительных приборов, чтобы провокаторов не смогли поймать.
План провалился. Свет так и не удалось погасить, а крикунов скрутили и выставили на улицу. Фашистов обвиняли в жестокости и безжалостности. Они били противников по голове и под дых, избивали их до потери сознания и выносили обездвиженные тела за руки и за ноги. Независимые свидетели описывали происходящее, как худшее, что они видели в своей жизни — после войны. Но Мосли не видел в действиях своих сторонников ничего предосудительного. «Сейчас я расскажу вам кое-что о справедливости. Отнеслись бы вы с уважением к тем, кто пинает ваших людей в живот и режет их бритвами? Стали бы вы церемониться с теми, из-за кого лица ваших женщин в крови?» — говорил он позже, сетуя на то, что 11 его чернорубашечников попали в больницу с порезами. Но никто уже не видел в фашистах жертву; все замечали только след крови и насилия, который тянулся за ними. Это впечатление только усугубила открытая поддержка БСФ Гитлером и «Ночь длинных ножей», которую тот устроил 30 июня того же года.
После «Олимпии» Мосли вновь заболел. Какое-то время он не мог управлять союзом и его место занял Уильям Джойс, который никогда бы не смог соперничать с Мосли в риторике, но сейчас, когда его руководитель отошел от дел, он увидел для себя шанс отличиться.
Под влиянием Уильяма Джойса партия быстро покатилась в ад.
Этот человек воплощал в себе чистую, почти маниакальную ненависть к евреям, и попытался заразить ей всех фашистов, до кого только мог достучаться. Теперь чернорубашечники сами искали евреев, чтобы наказать их за то, что те просто появились на свет. Мосли всегда отрицал антисемитизм, но по возвращению ему пришлось признать, что евреи угрожают Британскому союзу фашистов.
Для Мосли стало очевидно, что он стал парией, врагом народа, но как он когда-то обещал, несмотря на насмешки и нападения, что не позволит власти в этой стране попасть в другие руки. После прихода к власти Уинстона Черчилля БСФ объявили вне закона. Лидера британских фашистов посадили в тюрьму Брикстон, но его сторонники все еще были на свободе. Уильям Джойс с приходом Второй мировой войны стал Лордом Хо-Хо, который вел радиопередачу «Германия зовет», пытаясь в ней деморализовать британских слушателей. Он стал самым ненавистным человеком в стране и был казнен за измену в 1946 году. Вместе с ним умерли и последние идеи британских фашистов.
Но «правый» крен в сознании Мосли сохранился: в 43-м году он вышел из тюрьмы, а уже в 47-м вернулся к политической деятельности. Например, организовал Юнионисткое движение, где собрал множество партий крайне правого толка; выступал за репатриацию имигрантов и даже спорил с результатами Нюрнбергского процесса. Но британским избирателям были чужды его идеи, и в 60-е Мосли ушел на покой и до смерти в 80-м году жил во Франции. В 90-е им заинтересовались как исторической фигурой: про Мосли сняли сериал, а БСФ даже выделили отдельную экспозицию в Имперском военном музее. Отдельные организации даже пытались оправдывать политику Мосли в 30-е, но всерьез эти попытки никто не воспринимал: он и его союз стали просто дикой историей из британского прошлого — которую, например, можно рассказать в «Острых козырьках».
Какая война была в острых козырьках
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Реальные Острые козырьки
На прошлой неделе в Бирмингеме прошла презентация очередного сезона «Острых козырьков» (Peaky Blinders). Шоу провели по-голливудски с масштабом. Я небольшая любительница криминальных драм, но сериал, действительно, неплохой. Хотя, конечно, в нем много выдумано, и герои романтизированы больше, чем это были на самом деле, но он рассказывает о знаменитой бирмингемской криминальной группировке, поэтому жителям Бирмингема это особенно интересно.
Не менее интересно узнать о реальных прототипах героев сериала. Бирмингемский историк, профессор Бирмингемского университета, Карл Чинн написал книгу «Реальные Острые козырьки».
реальные члены банды
Возглавлял банду Билли Кимбер, один из членов бывшей банды Brummagem Boys, который стал самым могущественным гангстером Англии.
главарь банды Билли Кимбер
бандитская группировка едет на дело. Бирмингем
В начале 20-го века большинство ипподромов Англии не подчинялись никаким правилам. Там царило беззаконие и вседозволенность. Мошенники-букмекеры обманывали сделавших ставки, а воры и карманники охотились за добычей. Недовольных избивали. Но и самих букмекеров шантажировали и обирали местные бандиты.
бирмингемский букмекер, принимающий ставки
После первой мировой войны на ипподромах начали наводить порядок. Только порядок навела не полиция, а Билли Кимбер. Билли был физически сильным, с крепкими кулаками и драться выходил обычно без ножа. Он, его младший брат и еще человек пять-шесть «наводили порядки» на футбольных полях и ипподромах Бирмингема. Очень быстро его банда увеличилась, кроме того, благодаря своей коммуникабельности, Билли смог наладить дружеские отношения с сильными бандитскими группировками юга и севера Лондона. Щупальца Билли распространялись и дальше на север от Бирмингема. У него были свои банды, например, в Лидсе (в Манчестер и Ливерпуль Билли благоразумно не совался, там хватало своих головорезов). Прибрав к рукам большинство ипподромов Уэст-Мидлендса и «защитив» букмекеров от набегов мелких банд, Билли сделал их жизнь менее опасной. Но за относительное спокойствие букмекеры должны были платить. Причем, плата доходила до 50% с прибыли. Деньги из букмекеров Билли выбивал не только с помощью угроз, шантажа и побоев. Он нанял человека по имени Эндрю Тауи, который придумывал для него «сравнительно честные способы отъема денег», как говорил Остап Бендер.
Так, Тоуи придумал специальный код из точек и тире, который наносился на карты лошадей. С помощью этого шифра букмекеру давали знать, на какую лошадь поставлено и какие шансы у нее должны быть. Фишка в том, что букмекер это знал и сам, но должен был платить за «информацию».
У Тоуи была масса таких приемов, и бандиты Кимбера зарабатывали очень много. Как, впрочем, и лондонские бандиты. Так, сын одного из ведущих членов банды вспоминал, что его отец после бегов приходил домой с мешком серебра. Деньги высыпали в ванну и делили со всеми родственниками отца.
Разумеется, такая удачливость в бандитских делах не могла не вызывать ревности у менее удачливых конкурентов. Были у Билли Кимбера и настоящие войны с соперниками. Дрались «козырьки» жестоко и беспощадно.
перед боем. Бирмингем
Дарби Сабини в сериале
У Билли Кимбера жизнь сложилась по-другому. Перебравшись в Лондон, Билли продолжал руководить бирмингемскими «козырьками». Кроме лошадиных скачек он занялся собачьими бегами. Первые годы жизни в Лондоне Билли вел войны на нескольких фронтах, особенно кровавые были с сабинитами. В 1925 году, когда разгневанная толпа хотела отдать его в руки полиции, и Кимбер спасся только, пообещав букмекерам 100 фунтов за защиту, он понял, что пора с этим делом завязывать. Ипподромы, контролируемые Жокей-клубом, стали опасным местом, но незаконные способы получения денег были еще в изобилии. Еще оставались охотничьи гонки и любительские гонки на фермерских землях. Вот их Билли Кимбер и прибрал к рукам.
В 1926 году Билли Кимбер женился на Элизабет Гарнхэм, которая торговала фарфором на рынке в Северном Лондоне. В свидетельстве о браке Билли Кимбер представлен, как вдовец 44 лет, а его невесте на то время было 29 лет.
Томми Шелби в сериале Острые козырьки (этот образ собирательный)
тетя Полли в сериале Острые козырьки
Паб закрылся весной этого года. Последние годы здесь был ночной клуб, очень популярный среди молодежи и туристов. В нем выступали многие легендарные ди-джеи и музыканты. Проводили популярный фестиваль клубной музыки The Rainbow Venues. Но уровень шума зашкаливал, и лицензию не продлили. В планах поменять у клуба название и тематику.
masterok
masterokМастерок.жж.рф
Хочу все знать
Помните мы обсуждали сериал Острые козырьки/Peaky Blinders. Отличное кино! Пришло время узнать, как же там было на самом деле.
Начиналась эра бандитских разборок небольших криминальных групп за распределение сфер влияния в быстрорастущем городе.
Записи о членах банды и их преступлениях сохранились в Полицейском Музее Уэст-Мидлендс Спаркхилл.
Уже в 1870-х годах центральные улицы Бирмингема были заполнены бедняками и нищими, вскоре это привело к появлению банд и насилию по всему городу.
Формировалось много конкурирующих банд, и в частности одна из них вскоре стала наиболее страшной силой на улицах города.
Настоящие «Острые козырьки» были бирмингемской бандой в 1890-х годах. Это их ранее называли «трудягами» и в 90-х называть их так не перестали. Острые козырьки как банда были настолько исключительно стильными, насколько и жестокими. Они не гнушались орудовать пряжками для ремней, ботинками с металлическим носком, кочергами, они набирали камней, заворачивали их в тряпье и били ими.
Реальные Заточенные кепки были бандой молодых людей, которые славились приемственностью. Взрослые особи мужского пола просто не доживали до почтенных лет, поэтому в течение нескольких десятилетий управление бандой всегда оказывалось в руках дерзкой и отчаянной молодежи, готовой практически на все. Особенно ради своего окружения. Это часто связывают с тем, что они поголовно были близкими или дальними родственниками, которые горой стояли друг за друга. Это были времена, когда на авансцене взаимоотношений между людьми выступала клановость, т.е. семейная принадлежность. Это позволяло в короткий промежуток времени собирать воедино преданных и готовых идти до самой смерти боевиков. Каждый знал, что защищает интересы своей семьи, что означало безотказное выполнение всех приказов, отданных главой семьи.
Главой семьи избирался самый толковый мужчина в роду. Это не обязательно должен был быть самый старший. Мудреные опытом приемственности королевских персон, бандиты понимали, что не всегда власть попадала в руки к самому умному и достойному, что необходимо было выбирать в кругу семейного совета того, кто действительно готов нести бремя главы семьи и делать это с наибольшей выгодой для клана. В фильме описывается история родных братьев, которые встали у руля всей семьи. Главой был средний брат, отличавший особой прозорливостью и продумывавший каждый шаг всех членов семьи.
Трущобы Гаррисон Лэйн были домом для Генри Лайтфута, одного из первых упомянутых как «Острые козырьки».
Многие британские историки уверенно заявляют, что Заточенные кепки и похожие на них гангстеры были прародителями современных субкультур. У них была особая манера одеваться, свой кодекс чести и поведения, они проводили время в одних и тех же любимых пабах и не были похожи на вооруженных головорезов. С виду интеллигентные джентльмены никогда не лазили за словом в карман.
Шефом полиции был североирландец, Чарльз Рафтер, прибывший из Белфаста. Он был сильным человеком и прибыл в Бирмингем в 1899 году, и очень многие считали, что его назначили на столь высокий пост только для того, чтобы он разделался с «Острыми козырьками», чем он и занимался в следующие несколько лет.
Когда семьи начали уезжать из центра города в начале 20 столетия, влияние банд начало падать. Как росли местности вроде Смол Хита, так и росло расстояние между противниками.
Улицы стали безопаснее благодаря полиции, самые крупные фигуры банды были осуждены. Кроме того, состояние общества улучшилось, все больше людей росло в школах, где им прививали дисциплину, создавались боксерские клубы, требующие от человека самодисциплины и самоуважения. Всё это привело к снижению преступности в крупных городах в начале ХХ века.
Большинство имен членов банды, некогда наводивших страх на окружающих, теперь забыты, но слава о них навеки останется в Бирмингемском фольклоре.