Лесоповал на что я шел
Лесоповал
Группа «Лесоповал» основана в 1990 году Михаилом Таничем, который написал для коллектива более 60 песен. Его тексты наполнены глубоким смыслом, так как Михаил на себе перенес все тяготы и лишения тюремной жизни: он провел шесть лет в пересылках и трудовых лагерях.
Самыми известными композициями «Лесоповала» стали «Я куплю тебе дом», «Минин и Пожарский», «Три татуировочки», «Тося», «Черные пальчики» и «Кликуха». Эти песни вошли в состав первого альбома группы «Столыпинский вагон», который появился на свет в 1992 году. Темы песен были актуальны, композиции легко воспринимались. Коллектив стал знаменит по всей России. За время своего существования группа «Лесоповал» более трех раз меняла свой состав.
Смерть Сергея Коржукова, первого композитора группы, понесла за собой распад коллектива в 1994 году. В том же году был выпущен финальный альбом «Последний концерт с Сергеем Коржуковым». Долгое время группа не появлялась на сцене. После этого события Михаил Танич получил множество писем от верных поклонников с просьбой вернуть «Лесоповал» на сцену. Уже в 1995 году появляется альбом «Амнистия», куда вошли 13 композиций. Песни «Лесоповал», «Сухарики», «Морячка» и «Амнистия» стали самыми известными творениями этого альбома.
В 2008 году Михаил Танич умер. За все время творчества «Лесоповала» он создал тексты для выпуска 21 альбома. После его смерти творческое развитие коллектива прекращается. «Лесоповал» вновь возрождается благодаря стараниям Лидии Николаевны Козловой, супруги Михаила Танича. После смерти мужа Лидия Николаевна становится художественным руководителем группы «Лесоповал». Коллектив продолжает существовать до этого времени.
На нашем сайте вы можете совершенно бесплатно скачать и слушать онлайн любимые песни группы «Лесоповал» в mp3. Наслаждайтесь хорошей музыкой!
Лесоповал — Лесоповал
Слушать Лесоповал — Лесоповал
Слушайте Лесоповал — Лесоповал на Яндекс.Музыке
Текст Лесоповал — Лесоповал
Во мне весу было семьдесят — не амбал и не качок!
Бригадир, чего ты сердишься? Бригадир, чего ты сердишься?
Тут тебе не Нижний Новгород, а Вышний Волочок.
Припев:
Лесоповал! Этап идет до тупика и до упора!
Лесоповал! Кругом — тайга, она у нас за прокурора!
Лесоповал! Отдай за пайку шесть кубов — и вся любовь!
Ну, присели на коленочки, ну, на землю сидора!
Так ведь это же не к стеночке, так ведь это же не к стеночке,
За семь лет да в накомарнике не съест же мошкара.
Припев:
Лесоповал! Этап идет до тупика и до упора!
Лесоповал! Кругом — тайга, она у нас за прокурора!
Лесоповал! Отдай за пайку шесть кубов — и вся любовь!
Во мне раньше было семьдесят, да в лесу — не на балу!
Бригадир, чего ты сердишься? Бригадир, чего ты сердишься?
Шесть кубов не получается — смените мне пилу!
Припев:
Лесоповал! Этап идет до тупика и до упора!
Лесоповал! Кругом — тайга, она у нас за прокурора!
Лесоповал! Отдай за пайку шесть кубов — и вся любовь!
Лесоповал! Этап идет до тупика и до упора!
Лесоповал! Кругом — тайга, она у нас за прокурора!
Лесоповал! Отдай за пайку шесть кубов — и вся любовь!
Смотреть видео клип/Слушать песню онлайн Лесоповал — Лесоповал
Это страшное слово — «лесоповал»
Это страшное слово — «лесоповал»
Каргопольлаг — лагерь лесоповальный. Его главное дело, главная задача, главная работа — валить лес, пилить стволы на бревна — баланы, распиливать баланы на доски разных стандартных размеров, складывать каждый стандарт в штабеля, доставлять и грузить эти штабеля на специальные железнодорожные платформы. Их повезут на разные предприятия страны. Все остальное, не малое количество разнообразных работ огромной армии — сто тысяч работяг — лишь «подсобка» лесоповала. Объемы поваленного, распиленного и отгруженного леса измерялись сотнями тысяч кубометров в год. «Кубиками» здесь измерялось все: число и размер звездочек на погонах начальников, их зарплата (прогрессивка и премии), заработки и пайки заключенных, зачеты по сокращению срока (отбывающих его не по политическим статьям и не за особо тяжкие преступления). Этим последним сокращение срока «не светит». Ни за доблестный труд, ни за безупречное поведение.
Работа на лесоповале была самой тяжелой и самой страшной. Даже с точки зрения техники безопасности. И, конечно же, из-за самих условий десятичасового рабочего дня при тридцати градусах мороза зимой, или летом в жару, без возможности скинуть насквозь мокрую от пота одежду и маску с головы, из-за туч всевозможных летающих паразитов.
Над заключенными, занятыми на иных работах, перспектива попасть на лесоповал всегда нависала как дамоклов меч. Этим постоянно угрожали нерадивым или провинившимся «придуркам».
За время пребывания в карантине я был хорошо наслышан о том, что такое лесоповал и, конечно, очень боялся, что попаду на «исправительно-трудовые работы» именно туда.
За годы пребывания в Каргопольлаге я узнал о лесоповале намного подробнее и больше, хотя лично меня эта чаша, к счастью, миновала. Однажды у меня появился повод написать о лесоповале стихотворение. Вернее сказать, я не мог удержаться, чтобы его не написать. Несмотря на то, что прекрасно понимал: от прочтения его своим знакомым — тоже не удержусь. И, значит, могу получить за него, если не целиком второй срок — вторую «десятку», то хорошее к нему дополнение, обычное в подобных случаях — три года.
Теперь это стихотворение неоднократно опубликовано, в том числе в сборнике — «Поэзия ГУЛАГа».
А повод к его написанию был такой.
Осенью 1951 года в английской печати развернулась компания за прекращение закупок советского леса, поскольку он добыт каторжным трудом заключенных. Появились сообщения, что при разгрузке доставленных из СССР партий леса, были обнаружены прибитые к бревнам гвоздями отрубленные человеческие ладони.
Об этих сообщениях английской прессы я узнал из статьи в «Правде», которая обрушилась на «провокационную клевету». Вероятно, большинство читателей «Правды» поверили тогда гневной отповеди, которую дала газета «английским империалистам». Но заключенные Каргопольлага хорошо знали, что англичане написали правду, а «Правда» лгала. Вот это стихотворение.
Никто не поверит, кто сам не бывал.
Летом в болоте, зимою в снегу
Пилим под корень, согнувшись в дугу.
Каждый день, целый день.
Руки болят, костенеет спина,
Черной повязкой в глазах пелена.
Дерево — пень, дерево — пень.
И впереди еще тысячи дней,
Тысячи сосен и тысячи пней.
А я не виновен как эта сосна,
Пилят ее, потому что нужна.
Был человек — останется пень.
Лес как решетка кругом обступил,
Пробиться не хватит ни сил, и ни пил.
Вдруг страшная мысль взметнулась костром:
Я левую руку рублю топором.
«Что дальше? Что дальше?» Вот чудится мне:
Чья-то ладонь на окрашенном пне.
Бледный товарищ бежит со жгутом.
Что же потом? Что же потом?
Почему на работу идти не велят?
Начальник зачем-то оделся в халат,
Что-то завязано, что-то болит,
Кто-то о ком-то сказал «инвалид».
Друзья мою руку прибили к бревну.
Бревно продадут в другую страну.
Славное дерево — первый сорт!
Поезд примчал его в северный порт.
Чужой капитан покачал головой,
Табачной окутался синевой,
Плечами пожал, процедил — «Yes!
Мой народ не берет окровавленный лес».
На мостик ушел он зол и угрюм.
Пустым в лесовозе остался трюм.
Отцы наши, братья, а что же вы?
Ужель не поднимите головы?
Знаем, что нет. Всех вас страх оковал.
Чуть шевельнетесь — на лесоповал,
В пекла каналов, в склепа рудников, —
Всех заметут не щадя стариков,
Женщин и девушек не щадя,
Всех заломают во славу вождя!
Тяжко быть пленным в своей стране,
В лесном океане на самом дне.
Летом в болоте, зимою в снегу, —
Пилим под корень, согнувшись в дугу.
Никто не поверит, кто сам не бывал.
На другое утро, после встречи с нарядчиком, в семь часов, я стоял в большой толпе работяг перед крыльцом вахты возле лагерных ворот, на разводе. Стоявший на крыльце нарядчик громко выкрикивал номер бригады, а затем называл имена, входивших в нее работяг.
Прозвучал номер нашей бригады. Вот названа и моя фамилия. Я, как было положено, прокричал в ответ: «Здесь! Статья пятьдесят восемь-десять, часть вторая, начало срока — 6 декабря 1949 года, конец срока — 6 декабря 1959 года».
— Пошел! — крикнул нарядчик. И я, поднявшись на крыльцо, прошел через вахту и, спустившись с ее внешнего крыльца, оказался в толпе зеков лесозаводских бригад, стоявших в окружении конвоиров с автоматами и проводников с собаками. Овчарки дружно, словно приветствуя, облаивали каждого спустившегося со ступенек крыльца и примкнувшего к толпе. Раздалась команда: «В колонну по трое становись!» Мне тут вспомнилось, что в шеренгах по трое ходили в походы колонны древних новгородцев во времена Александра Невского, да и в еще более ранние времена. Отсюда и пошло слово «строй».
Шеренги нашей колонны были значительно шире. В них шло человек по восемь, по десять. Разумеется, прозвучало знаменитое: «Шаг вправо, шаг влево…», — и колонна двинулась по улице, ведшей прямо к лесозаводу, расположенному на окраине поселка.
Всю свою «вольную» одежду — синюю фетровую шляпу, демисезонное пальто, перешитое из моей фронтовой шинели, перекрашенной в черный цвет, костюм, ботинки я сдал в лагерную каптёрку, и теперь впервые шагал в лагерном одеянии: черная фуражка с матерчатым козырьком, серый ватник, серые штаны из чертовой кожи, и кордовые «ботинки», «зашнурованные» белыми тесемками.
Шли мы не быстро, спокойно. Ни собаки, ни конвоиры не лаяли. В строю можно было разговаривать и даже курить.
Вот и лесозавод — большая территория, также как и лагерь окруженная высоким забором, увенчанным колючей проволокой и вышками с часовыми.
Когда колонна подошла к воротам, они широко распахнулись, и колонна втянулась на территорию завода. Конвой с собаками остались за воротами, и бригадиры повели нас в цеха. Я оказался в бригаде, работавшей в лесоцехе, являвшемся сердцем всего заводского, а можно сказать, и всего лесного производства Каргопольлага. Перед строем нашей бригады появился начальник лесоцеха Антуфьев. Этот не молодой уже человек имел славу строгого, но справедливого начальника. Профессиональный лесопромышленник, он и сам отсидел в Каргопольлаге лет десять, а теперь, как и многие отбывшие свой срок заключенные, остался жить и работать в Ерцеве в качестве вольнонаемного. Людей этой категории в лагерях было немало. Заключенные называли их, независимо от возраста и должности, вольняшками. Оглядев нас опытным взглядом, Антуфьев распределил всех по рабочим местам. Меня он направил на сортплощадку. Для меня лично, особенно поначалу, эта работа оказалась и очень тяжелой и даже, можно сказать, пыточной.
К лесоцеху из всех лесоповальных лагпунктов Каргопольлага железнодорожные платформы свозили и сбрасывали в большой бассейн напиленные на лесоповальных делянках и обработанные там, то есть очищенные от сучьев и сучков, бревна — «баланы», а также и более тонкие стволы. Крючники подталкивали длинными баграми плавающие бревна на специальный «эскалатор» — конвейер из цепей, под наклоном уходивший в воду и поднимавший бревна в лесоцех. Там бревна разворачивали, и другой цепной конвейер подводил каждое из них торцом к пилораме. В огромных четырех пилорамах — метра в три высотой и метра в два шириной — неутомимо ходят вверх-вниз, вверх-вниз мощные пилы, поставленные одна от другой на расстояния, соответствующие заданной толщине сортов выходящих из пилорам досок. Работа пилорам создает непрерывный, с непривычки трудно переносимый шум. Проработать в этом шуме всю смену — десять часов с тремя перерывами — два по пятнадцать минут и один — получасовой, при этом, на постоянном сквозняке (лесоцех, сооруженный из досок, не имел ни передней, ни задней стены), — разумеется, очень тяжело. Особенно на зимнем северном ветру. И тем не менее, мы — работяги на сортплощадке — завидовали пилорамщикам. Они работали рычагами и кнопками. А мы…
Самым тяжелым трудом в лесоповальных лагерях считается сам лесоповал. Не даром именно туда направляли и в виде наказания особо провинившихся «придурков», — заключенных, работавших на каких-нибудь нетяжелых, «блатных» работах. Бывало, однако, что работяги, трудившиеся на сортплощадке, просились — перевести их в лесоповальную бригаду.
Да, работать здесь было несладко.
Сортплощадка представляла из себя длинную и широкую платформу на открытом воздухе. Один конец ее подходил вплотную к лесоцеху. Все, что выходило из пилорам, — доски разной толщины и горбыли (круглые, не очищенные от коры «бока» бывших бревен) — непрерывным потоком сваливалось на тяжелые цепи конвейера, двигавшиеся посреди платформы. С двух сторон конвейера стояли восемь работяг. По четыре с каждой стороны. На эти восемь душ и шестнадцать рук сваливалась вся многотонная продукция лесоцеха. Каждый должен был вытаскивать из сплошного потока доски того номера, то есть того сорта, который был предназначен ему: «пятидесятку», «шахтовку», горбыли.
Вытащить свою доску было нелегко. Зачастую, она была прижата досками, лежавшими на ней сверху. Но главная трудность была еще не в этом. За каждым из нас находилась горизонтальная труба, свободно вращавшаяся на железной оси.
Выдернутую из потока доску надо было прокатить по этому чуду техники так, чтобы она легла внизу на землю строго напротив твоего места. И не просто легла как попало на ранее выброшенные доски, но аккуратным прямоугольником, с тем, чтобы подошедшая машина — лесовоз — могла, на него наехав, сжать его своей рамой и увезти на погрузку.
Всю эту операцию надо было проделать быстро, ведь конвейер, не останавливаясь, продолжал приносить все новые и новые доски «твоего» размера.
Выше я назвал эту работу, тяжелую для всех, пыточной для меня. Дело в том, что, как уже рассказано выше, в тюремной камере я схватил миозит — воспаление спинной мышцы. Болезнь к тому времени, о котором идет речь, не прошла. Усилие при вытягивании доски, усилие при повороте в сторону железной «вертелки» и выбрасывания доски позади себя на землю, причиняло мне действительно непереносимую боль. Положение мое осложнялось еще и целым рядом привходящих обстоятельств. Главное — нескончаемый, десятичасовой рабочий день. К тому же меня ежеминутно поджидала опасность — пропустить, не успеть вытащить «свою» доску. Это означало лишнюю нагрузку для того, кто стоял следующим после меня. Не трудно себе представить его реакцию на такой «подарок» с моей стороны. Тем более когда я по неопытности или из-за боли в спине повторял свою неловкость. Доску, скинутую на землю не мною, а моим соседом по конвейеру, кто-то на земле должен был волочить к моему месту и там водружать на мою «горку». От заслуженной расправы меня спасало, пожалуй, то, что со мной на сортплощадке работали молодые ребята, в основном начинающие уголовники. Было им лет по восемнадцать — двадцать. Окрестили они меня Стариком и поэтому прощали. Было тогда «Старику» тридцать лет.
Четыре месяца, что я проработал на сортплощадке, были самыми тяжелыми для меня физически из всех четырех лагерных лет. Боль не только в спине, но и во всех суставах, словом, во всем теле, не отпускала меня и по ночам. Я ощущал ее сквозь сон. Правда, постепенно, хотя и медленно, я научался нормально работать на сортплощадке, но все равно эта работа оставалась для меня очень тяжелой.
Избавление от нее пришло нежданно-негаданно, со стороны и вовсе совершенно неожиданной.
Читайте также
5. Это страшное слово – ЕГЭ
5. Это страшное слово – ЕГЭ Единый государственный экзамен… У-у, как страшно звучит! А на деле еще страшнее. Учится твой ребеночек, учится, старается, а потом – бац! И подготовка к этому самому…Учителя в школе заявили честно: «Мы вас к ЕГЭ подготовить не сможем, там другие
7. Лесоповал
7. Лесоповал За час до восхода солнца по засыпанным снегом тропинкам, по дорогам, скованным ледяной стужей, в лунном полусвете, выходят лесные бригады. Позади остаются шум и сутолока развода. По часу стояли бригады, ожидая, пока откроются ворота и начнут выкликать, потом за
Страшное обвинение
Страшное обвинение По свидетельству Светланы Аллилуевой, ее брата Василия тоже вызвали второго марта на Ближнюю дачу. Он тоже сидел несколько часов в том большом зале, полном народа, но был, как обычно в последнее время, пьян и скоро ушел. В служебном доме он еще пил, шумел,
III. Лесоповал
III. Лесоповал «Жупелом» лагерей обычно принято считать лесоповал. На самом деле это не так. Масса работ есть тяжелее и нуднее лесоповала. Та же корчевка пней, или земляные работы, да даже и полевые — утомительные своим однообразием.На самом деле если бригада дружная, если
Страшное пророчество
Страшное пророчество Альберт отдыхал на берегу океана. Пришли печальные вести из Германии. Они гласили, что к власти пришли нацисты. Уже пострадав от них, став объектом их охоты, он понимал всю опасность ситуации. Нельзя было возвращаться на родину ни при каких
Дед генсека по отцу: за саботаж — на лесоповал
Дед генсека по отцу: за саботаж — на лесоповал М. Горбачёв: «Второй мой дед — Андрей Моисеевич Горбачёв в Первую мировую войну воевал на Западном фронте, и от тех времён дома осталась фотография: сидит дед в картинной позе на вороном коне и в красивейшей фуражке с кокардой.
«На лесоповал их всех…»
«На лесоповал их всех…» — Вы знаете, Нами, ситуация с чиновниками-бюрократами хрущевских времен напоминает положение с чиновниками эпохи Путина — Медведева. Даже бывший посол нашей страны во Франции, ныне министр культуры Авдеев, вроде бы человек при своем деле, но и он
«Лесоповал»
«Лесоповал» Но, без сомнений, главным событием для истории стало появление в 1989 году группы Михаила Исаевича Танича (1923–2008) «Лесоповал».С исторической точки зрения появление коллектива интересно не столько из-за качества материала (он, понятно, безупречен), а по иной
Глава 7 Больница — лагпункт для выздоравливающих — лесоповал
Глава 7 Больница — лагпункт для выздоравливающих — лесоповал Доктор в лагере стал слушать мне сердце и проверять пульс два раза в день. Постоянно лежа на нарах, я стал себя чувствовать легче, днем выходил из барака и ходил около него. Однажды утром пришел доктор и измерил
Страшное имя — Гжимек
Страшное имя — Гжимек С этого дня уже не было в гетто ни одной минуты покоя. Особенно после того, как в акцию на «нелегальныx» пулей неизвестного мстителя был убит заместитель Силлера унтерштурмфюрер Мансфельд. Стреляли в него из дома, объятого огнём.Горящий дом был
I Лесоповал
I Лесоповал …«Жупелом» лагерей, обычно, принято считать лесоповал. На самом деле это не так. Масса работ есть тяжелее и нуднее лесоповала… Та же корчёвка пней, или земляные работы, да даже и полевые — утомительные своим однообразием.На самом деле — если бригада дружная,
Рассказ про страшное
Рассказ про страшное Измучавшись, я написала рассказ. Я назвала его просто – «Володя».Написала всё, как было. И показала его нашей учительнице литературы – Анне Архиповне, (мы её называли Аннушкой).Аннушка прочла мой рассказ и страшно побледнела. Она была беременна, и
Страшное слово
Страшное слово Первый день Великой Отечественной войны весь, до мельчайших подробностей, сохранился в моей памяти, как, вероятно, и у любого моего сверстника. Бал в офицерском клубе кончился очень поздно.— Пойдем пройдемся по Примбулю, глотнём свежего воздуха, —
Страшное слово на букву «К» — конкуренция!
Лесоповал Форточки-лопатники
Другие песни
Krolik.biz — музыкальный портал, который представляет собой огромную медиатеку, где можно слушать и качать музыку в формате mp3. На нашем ресурсе легко найти музыкальные произведения различных жанров и тематической направленности, включая драйвовый рок, изысканный джаз, мелодичное ретро, легкую классику и много чего другого! Все сборники и отдельные треки тщательно рассортированы по категориям, благодаря чему их поиск осуществляется максимально быстро. Отдельно в меню Вы сможете найти самые «горячие» музыкальные новинки и рейтинг топ-100 наиболее популярных композиций.
Поиск музыки
Чтобы найти и послушать или скачать музыку достаточно использовать поисковый фильтр. В этот фильтр можно ввести имя или псевдоним исполнителя, группы, а также название композиции, причем, как на русском, так и на английском языке.
Также можно использовать поиск музыки по жанру. Это не менее эффективный и удобный способ поиска необходимого музыкального материала.
Понравившиеся композиции можно добавить в плейлист, создав собственную музыкальную коллекцию.
Прослушивание музыки
На нашем ресурсе у Вас будет доступ к абсолютно любому музыкальному материалу всевозможных жанров и направлений. У нас можно слушать музыку онлайн бесплатно и без регистрации. Вам достаточно выбрать интересующую Вас песню и запустить ее через встроенный плеер.
В отличие от других ресурсов мы не ставим ограничения на прослушивание музыки и не предлагаем скачивать дополнительные программы на ПК. Также Вы не столкнетесь с необходимостью отправлять какие-либо смс или вводить многочисленные капчи.
Скачивание музыки
У нас Вы сможете скачать музыку бесплатно и без регистрации в неограниченном количестве — это может быть несколько треков любимого исполнителя.
Музыка на нашем портале представлена в формате mp3 — наиболее популярном и широко применимом для оценочного ознакомления формате хранения и передачи информации в цифровой форме. Данный формат поддерживается всеми ОС и современными моделями аудио- и DVD-плееров.
Согласно законодательству РФ весь музыкальный материал, представленный на этом ресурсе, предназначен только для персонального использования в ознакомительных целях. Права на упомянутые музыкальные файлы принадлежат их владельцам. После прослушивания загруженного аудиофайла Вы должны удалить его, либо же, приобрести лицензионный компакт-диск. В противном случае Вы нарушите закон об интеллектуальной собственности.
«Лесоповалом» командует молодой фаворит вдовы музыканта.
Кончина Михаила ТАНИЧА стала началом конца созданной им группы «Лесоповал». За год, прошедший с трагического дня, коллектив заметно потерял лицо. Во-первых, ее покинул основной вокалист группы Сергей КУПРИК, исполнявший главные хиты «Лесоповала» («Ожерелье», «Я куплю тебе дом» («А белый лебедь на пруду») и др.) Кроме того, в коллективе вновь «съехала» дисциплина, возобновились пьянки и гулянки. Некоторые считают, что причина столь плачевной ситуации в том, что после смерти своего «отца» и наставника ребята попали в плохие руки.
Лидия Николаевна с нескрываемой неприязнью вспоминает человека, которого Танич изгнал из группы за полгода до своей смерти. Зато она с удовольствием констатирует, что теперь «Лесоповал» стал гораздо лучше прежнего и развернулся в полную мощь.
Олег ОРЕШКИН (справа)
Похметолог со стажем
Между тем, обиженный Таничем Александр Федорков уверен, что «Лесоповал» гибнет, и даже знает почему.
— Как вы ушли из группы?
— Это было очень болезненно и неожиданно, ведь я больше десяти лет работал в «Лесоповале» на износ, причем за небольшие деньги. Был директором, писал музыку к песням, делал аранжировки. Но я, конечно, сам виноват. Не пришел на 85-летний юбилей Михаила Исаевича, потому что мне выпала очень выгодная гастроль. Он за это меня наказал. Уволил, хотя у меня на руках были полуторагодовалые двойняшки и неработающая супруга. Я долго не мог прийти в себя, мы с семьей бедствовали, но… Про покойных или хорошо, или ничего. К тому же, думаю, что Танич потом наверняка пожалел, что поступил со мной так. Все же он был человеком неплохим.
Олег ОРЕШКИН (за вдовой)
Тарелка, галстук и подсвечник
— Вам тоже досталось?
— Во время того скандала на мой мобильник позвонил сам Танич. Боже мой, как же кошмарно он со мной разговаривал! Произносил такие нехорошие слова. Напоследок пригрозил, что если мы с Сашей еще хоть раз попробуем появиться в «Лесоповале», нам будет очень плохо. Хоть он вскоре и умер, я до сих пор не могу забыть ему того звонка.
— Правда ли, что они подарили вам студию?
— Нет! За пятнадцать лет нашего общения они подарили нам только тарелку, галстук и подсвечник. Да нам ничего и не надо было, просто работать хотелось. Поэтому-то вдвойне обидно, что с нами так поступили. Я уверена, что за на Михаила Исаевича кое-кто плохо влиял.
— Кого вы имеете ввиду?
— Вертелся около него некий Олег Орешкин. Говорят, что он выходец из какой-то силовой структуры. Он быстро вошел в доверие к Таничу и его жене, буквально очаровал супружескую чету, стал для них близким другом, а потом начал везде представляться продюсером «Лесоповала», хотя официального отношения к группе не имел. Когда Михаил Исаевич купил квартиру на Зоологической улице, Орешкин приобрел себе жилье в том же доме.
— Какой же у него мог быть интерес?