Недостало русичам вина что это
13 непонятных слов и выражений из «Слова о полку Игореве»
Грамотность на «Меле»
«Слово о полку Игореве» — поэма, в которой рассказывается о неудачном походе русских князей на половцев — была написана, предположительно, в XII веке и изучается в 7-м классе на уроках литературы. Несмотря на то что современный перевод был сделан в XX веке, в тексте поэмы встречается множество слов и выражений, которые, скорее всего, не знакомы семиклассникам и их родителям.
Все пути им ведомы,
С «яругой» все просто: в переводе с польского языка это «овраг». В Древней Руси слово употреблялось в том же смысле.
Уж лиса на щит червлёный брешет,
Стон и скрежет в сумраке ночном…
«Червлёный» — это слово, которое используется в геральдике (историческая дисциплина, изучающая гербы) и означает любой оттенок красного цвета.
Захватили золота без счёта,
Груду аксамитов и шелков,
Вымостили топкие болота
Япанчами красными врагов.
Слово «аксамит» происходит от греческих «шесть» и «нить». Так в Древней Руси называли плотную ворсистую, напоминающую бархат ткань из шёлка и золотой или серебряной нити. Чтобы выдержать тяжесть золота и серебра, ткань формировали из шести обычных нитей — двух основных и четырёх уточных (поперечных).
«Япанча», или «епанча», в переводе с тюркского языка означает «плащ» или «накидку». Это древнерусская одежда, представляющая собой длинный широкий плащ без рукавов. Епанчи считались одеждой зажиточных людей.
Берега Немиги той проклятой
Почернели от кровавых трав —
Не добром засеял их оратай,
А костями русскими — Всеслав.
«Оратай» — это устаревшее название пахаря, человека, который пашет землю. Слово также встречается в одном из стихотворений Афанасия Фета:
Оглянись: сошла вода,
Зимний дождь не хлещет боле;
На горах опять стада,
И оратай вышел в поле.
А в степи, с ордой своею дикой
Серым волком рыская чуть свет,
Старый Гзак на Дон бежит великий,
И Кончак спешит ему вослед.
Гзак — это имя половецкого хана, который руководил половцами, жившими в XII веке на берегах Дона. Кончак — тоже половецкий хан примерно из тех же краев, с Дона и Придонья. Кончак известен набегами на Киев и Переяславль и вмешательством в междоусобные распри русских князей, привлекавших военную силу половцев.
Вот Стрибожьи вылетели внуки —
Зашумели ветры у реки,
И взметнули вражеские луки
Тучу стрел на русские полки.
Стрибог —это языческий бог древних славян, который традиционно считается богом ветра или воздуха. Соответственно, «стрибожьи внуки» — это ветра.
Где ты ни проскачешь, тур, шеломом
Золотым посвечивая, там
Шишаки земель аварских с громом
Падают, разбиты пополам.
«Шелом» — это русский средневековый шлем, отличительной чертой которого была высокая сфероконическая форма. До того как стать фирменным знаком русских богатырей, такие шлемы, отлитые или выкованные из бронзы, использовали воины Ассирии в третьем тысячелетии до нашей эры.
«Шишак» — это шлем круглой формы с высоким навершием (что-то вроде антенны на макушке). Наибольшее распространение в русском войске шишаки получили в XVI веке, а в XVII форма этих шлемов изменилась на металлические наголовья западноевропейского образца.
Прозван Гориславичем в народе,
Князь Олег пришёл на Русь, как ворог,
Внук Даждь-бога бедствовал в походе,
Век людской в крамолах стал недолог.
Слово «крамола» может означать как бунт, мятеж или восстание, так и все, что противозаконно, запрещено или предосудительно. Здесь имеются в виду частые войны, из-за которых умирало много людей.
День и ночь над полем незнакомым
Стрелы половецкие свистят,
Сабли ударяют по шеломам,
Копья харалужные трещат.
Слово «харалуг» в переводе с персидского языка означает «булат» или «сталь». Соответственно, речь идет о копьях со стальными наконечниками.
В третий день к полудню стяги пали,
И расстался с братом брат родной
На реке кровавой, на Каяле.
Недостало русичам вина,
Славный пир дружины завершили —
Напоили сватов допьяна
Да и сами головы сложили.
Степь поникла, жалости полна.
«Стяг» — это воинское знамя в Древней Руси, которое представляло собой шест с укрепленным на нем пучком конских волос, клином яркой ткани и фигуркой животного или другим предметом, хорошо видным издалека.
8 устаревших слов из «Недоросля», которые нам приходится гуглить
Образ Русской земли в «Слове о полку Игореве», образ Руси в цитатах, материалы для сочинения
 |
| «Слово о полку Игореве». Художник Н. Гончарова |
В этой статье представлен образ Русской земли в «Слове о полку Игореве»: образ Руси в цитатах, материалы для сочинения.
Образ Русской земли в «Слове о полку Игореве»: образ Руси в цитатах, материалы для сочинения
«. Кто же главный герой этой поэмы? Хотя Слово и насыщено обильно именами князей, от прадедов и дедов до современных «Слову» их внуков но не им во славу создана эта поэма, никто из них не заслужил быть истинным героем Слова. Героем Слова является «Русская земля», добытая и устроенная трудом великим всего русского народа. » (Орлов А. С., Шамбинаго С. К. Слово о полку Игореве // «История русской литературы» в 10 томах, 1941—1954 гг., Т. I)
«. Ведь под самым Римовым кричат
Русичи под саблей половецкой. «
«. самое важное из политических понятий XII в. — понятие Русской Земли не ограничивается для автора „Слова“ пределами Киевского княжества. Он включает сюда Владимиро-Суздальское княжество и Владимиро-Волынское, Новгород Великий и Тьмутаракань. » (Д. С. Лихачев «Исторический и политический кругозор автора «Слово о полку Игореве»»)
«. Если мы пересмотрим условия жизни Руси от начала XI до конца XII столетия, то убедимся в наличии двух основных несчастий Руси — это междукняжеская распря и опустошительные набеги воинственных кочевников, соседей южной Руси. Уже с половины XI в. такими кочевыми соседями были половцы, тюркский народ, который занял приморские степи от Волги и Дона до Днепра и Дуная и владел ими безраздельно до татарского нашествия. «
«. Трагичнее всего было то, что, борясь между собою за право на владение лучшей областью, русские князья сами приводили себе в помощь половецкие отряды на территорию Руси и в возмещение этой помощи отдавали половцам на разграбление область своих родичей, с которыми боролись. » (Орлов А. С., Шамбинаго С. К. «Слово о полку Игореве» // История русской литературы: В 10 томах, Т 1)
«. Ярослав и правнуки Всеслава! Это вы раздорами и смутойК нам на Русь поганых завели,И с тех пор житья нам нет от лютойПоловецкой проклятой земли. «
Ту кровавого вина не доста
«Ту кровавого вина не доста»
В одном мгновенье видеть вечность,
Огромный мир — в зерне песка,
В единой горсти — бесконечность,
И небо — в чашечке цветка.
Ульям Блейк, английский поэт, 19 век.
Любимые нас целовали в траншее,
Любимые нам перед боем клялись.
Чумазые, тощие, мы хорошели
И верили: это на целую жизнь.
Юлия Друнина
И с грустью тайной и сердечной
Я думал: жалкий человек.
Чего он хочет. небо ясно,
Под небом места много всем,
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он — зачем?
Михаил Лермонтов
Из глубины веков, через толщу времени дошили до нас удивительные строки из древнейшего памятника русской словесности – «Слова о полку Игореве», написанного гениальным безымянным автором в конце двенадцатого века.
Ту кроваваго вина не доста;
ту пиръ докончаша храбрии русичи:
сваты попоиша, а сами полегоша
за землю Рускую.
Тут кровавого вина недостало;
Тут пир докончили бесстрашные русские:
Сватов попоили,
А сами легли за Русскую землю!
Перевод В. Жуковского.
Недостало русичам вина.
Славный пир дружины завершили-
Напоили сватов допьяна,
Да и сами головы сложили.
Перевод Н. Заболоцкого.
Вы сватов напоили,
а сами полегли
в неё
и за неё –
в быльё
да небыльё.
Перевод Е. Евтушенко
Тут кровавого вина им, – было много,– недостало,
Пир докончен храбрых руссов, сватов крепко попоили,
Сами пили – недопили и за Русскую за землю полегли.
Перевод К. Бальмонта.
В двадцать два года нужно было начинать третью жизнь. То, что теперь происходило, она представляла как усилие запрячь в рабочий хомут боевых коней.
Последнюю открытку от матери я получил через три дня после сообщения о падении Киева. Датирована она была еще августом. Мать писала, что немцев отогнали, канонады почти не слышно, открылся цирк и музкомедия. А в общем: «Пиши чаще, хотя я и знаю, что у тебя мало времени, — хоть три слова…»
С тех пор прошло десять месяцев. Иногда я вынимаю из бокового кармана открытку и смотрю на тонкие неразборчивые буквы. Они расплылись от дождей и пота. В одном месте, в самом низу, нельзя уже разобрать слов. Но я их знаю наизусть. Я всю открытку знаю наизусть… На адресной стороне, слева, реклама Резинотреста: какие-то ноги в высоких ботиках. А справка — марка: станция метро «Маяковская».
В детстве я увлекался марками и просил всех друзей и знакомых наклеивать на конверты красивые новые марки. Вот и сейчас мать наклеила красивую марку, как в детстве… Они у нас лежали в маленькой длинной коробочке, слева на столе. И мать, вероятно, долго выбирала, пока остановилась на этой — зелёной и красивой. Стояла, склонившись над столом, и, сняв пенсне, рассматривала их близорукими, сощуренными глазами… (В. Некрасов. «В окопах Сталинграда»).
Но в общем спокойно, только миномёты работают да наша артиллерия с того берега. И мы сидим у своих землянок, курим, ругаем немцев, войну, авиацию и тех, кто её придумал. «Посадил бы я этих изобретателей Райтов в соседнюю щель — интересно, что бы запели». Потом гадаем, когда же свалится последняя труба на «Красном Октябре». Позавчера их было шесть, вчера три, сегодня осталась одна — продырявленная, с отбитой верхушкой. Стоит себе и не падает назло всем…
Так проходит сентябрь.
Идет октябрь. (В. Некрасов. «В окопах Сталинграда).
После круглосуточных суматох, бесконечных атак, бомбёжек и артналётов трудно даже поверить этой тишине. Всё время ждёшь какого-то подвоха. Но пока спокойно.
Валега приволакивает с Волги два ведра воды, разогревает их на примусе, потом скребёт мне спину рогожей. Вода с меня чёрная, как чернила. А сам я красный, и всё тело чешется. Валега смеётся.
— Я вам сейчас немецкое бельё дам. Шёлковое. Ни за что вошь не заведётся. Скользит — не держится.
Я натягиваю тонкие лазоревые кальсоны и рубаху, бреюсь и иду к Карнаухову. Сидя на корточках и скосив глаза в крохотный осколок зеркала, приткнутый к полуразрушенной стенке, он скребёт подбородок.
— Ну, как жизнь?
Карнаухов улыбается сквозь пену, встаёт.
— Так и до конца войны жить можно… Забастовал что-то фриц.
Я присаживаюсь рядом. ….
— А у вас тут спокойно, — говорю я.
— Это сейчас только. А вообще не очень. Я побриться только выскочил, в норе повернуться негде, весь изрежешься.
Мучительно сморщившись, Карнаухов добривает верхнюю губу. Я подчищаю ему затылок, и, захватив бритвенные принадлежности, мы вползаем в нору. В норе печка, стол с подрезанными ножками, два стула. В углу связист с привязанной к голове телефонной трубкой. Ещё двое бойцов. Чадит лампа, сплющенная из артиллерийской гильзы. На стенке — календарь с зачеркнутыми днями, список позывных, вырезанный из газеты портрет Сталина и еще кого-то молодого, кудрявого, с открытым, симпатичным лицом.
— Это кто?
Карнаухов, перехватив мой взгляд, конфузится:
— Джек Лондон.
— Джек Лондон?
Карнаухов стоит против света, я не вижу его лица, но по просвечивающим ушам вижу, что он покраснел.
— Почему вдруг Джек Лондон?
— Да так… Уважаю его… Вот и… Молока хотите?
— Молока? Здесь? Откуда?
— Сгущённого… Американского. Ребята достали. Я с удовольствием облизываю ложку густого, приторно — сладкого, похожего на липовый мёд молока.
— А все-таки откуда у вас этот портрет?
— Откуда? — смеётся Карнаухов. — Из госпиталя, конечно. Я там всю библиотеку перечитал. А «Мартина Идена» не успел. Ну, и… взял с собой на время.
— Вы любите Джека Лондона?
— Да. Я его несколько раз перечитывал.
— Я тоже люблю.
— А его все любят. Его нельзя не любить.
— Почему?
— Настоящий он какой-то… Его даже Ленин любил. Крупская ему читала.
— Дадите мне потом почитать?
— Ладно. ….
Потом появляется откуда-то патефон, старенький, дребезжащий, и мы больше догадываемся, чем наслаждаемся Козловским, Давыдовой и дуэтом из «Запорожца за Дунаем». Иголка только одна, и мы попеременно точим её о разбитую тарелку.
(В. Некрасов. «В окопах Сталинграда»).
В последнем отрывке многое удивляет своей особой «мирностью» во временном военном доме – в блиндаже. И табуретка, невесть откуда пришедшая на передовую линию фронта и ради удобства солдат потерявшая часть своих довоенных ног. И патефон, этот символ уюта казалось бы ушедших прелестных мирных вечеров, выводящий здесь незамысловатые слова из упомянутой оперы.
Брошу шапку оземь, кинусь за Дунай.
За Дуна-Дунаем дивчина живёт,
Взор лучится маем, губы, словно мёд.
За Дуна-Дуна-Дунаем,
За Дуна-Дуна-Дунаем,
За Дуна-Дуна-Дунаем,
Зреет виноград
За Дуна-Дуна-Дунаем,
За Дуна-Дуна-Дунаем,
За Дуна-Дуна-Дунаем,
Входит свадьба в жар.
Но более всего поражает одна просьба, высказанная под этим низким потолком блиндажа. Ведь её, казалось, можно было услышать только в мирное время, когда мысль о невозможности прихода следующего мгновения жизни просто не приходила в голову. Но она абсурдна здесь, когда в любой момент жизнь любого из живых может быть прекращена. Как оборвалась вдруг жизненная нить молодой солдатской жизни в той же повести В.Некрасова.
Любовь и счастье на войне. Как об этом пронзительно пишет Юлия Друнина, советская поэтесса, прошедшая по дорогам войны многие вёрсты и лично испившая сполна из чаши страданий и ненависти.
Вон кинжалы,
В приклады!— и пошла резня.
И два часа в струях потока
Бой длился. Резались жестоко
Как звери, молча, с грудью грудь,
Ручей телами запрудили.
Хотел воды я зачерпнуть.
(И зной и битва утомили
Меня), но мутная волна
Была тепла, была красна.
И трудно верится, что после такого человек способен на иные чувства, кроме ненависти. Казалось бы, война всё видоизменяет, деформирует и извращает. И как тут не вспомнить фразу, как-то произнесённую Оскаром Уайльдом, известным английским писателем.
— Какая прекрасная сегодня луна!
— Да, но если бы вы видели её до войны.
Овец курчавых по траве росистой
Алексис гнал вдоль Темзы серебристой.
Шурша листвой, зелёная ольха
Прохладой овевала пастуха.
Гляделся с грустью он в поток зеркальный,
И вскоре замер говор волн печальный,
Когда на участь горькую пастух
Стал со слезами жаловаться вслух.
А стадо бессловесное овечье
Являло состраданье человечье.
И слёзы у наяд, ручьев жилиц,
Лились при блеске Зевсовых зарниц.
Будь, лес глухой, моей свидетель скорби —
Знаком тебе моих рыданий глас;
Вам, птицы, ведом звук моих стенаний —
Ах, не они ль — напевов ваших часть?
Ты, ручеёк, мне навевал дремоту
И слёз моих бывал нередко полн.
На людях я всё больше горем полн,
В градских стенах я умножаю скорби —
В лесной трущобе эха гулкий глас
Созвучней жалобе моих стенаний.
И какой трагической высоты достигает это единение в повести в повести Астафьева.
Могильный холмик скоро окропило травою. В одно дождливое утро размокшие комки просёк тюльпан, подрожал каплею на клюве, открыл розовый рот. Корни жилистых степных трав и цветов ползли в глубь земли, нащупывали мёртвое тело в неглубокой могиле, уверенно оплетали его, росли из него и цвели над ним.
Но до этого скорбного конца повести ещё далеко. А пока Борис спит. Он, вероятно, решительно возразил Андриану Декурселю, французскому драматургу, как-то сделавшему странный вывод, что «мир: всего лишь сон войны». И с Борисом трудно не согласиться. Ведь невозможно жить в мире, который ему постоянно снится.
Сны, что ему снятся, называются навязчивыми. Морфей часто посылает их человеку, не особенно обеспокоясь тем, что в них повторяются многие детали и образы, а главное – настроение и накал чувств.
Вот почему, прежде всего, предлагаю для рассмотрения два таких сна, что снились Борису. Читая их внимательно, проследи то общее, что в них есть. И постарайся понять природу образов и поступков персонажей из этих фантастических сновидений. И не забудь про вопросы к текстам.
И взгляд, вырвавший его из жути сна, был взглядом той, с которой он испытает потом первые в своей жизни и столь недолгие радости и тревоги любви. А кругом была война, чья реальность могла соперничать кошмарами его снов. И, конечно, для диалогового понимающего прочтения этих снов нужно иметь представление о том, что видел, что слышал и что пережил Борис с того момента, когда мы познакомились с ним в начале повести.
Повесть „Пастух и Пастушка» представляет собой четырёхчастное произведение. Первая часть, именуемая «Бой», вводит читателя в драматический мир Бориса Костяева, двадцатилетнего лейтенанта, командира пехотного взвода. Его глазами мы видим чудовищные картины войны, её кровавые и жуткие подробности. Кажется, что человеческое сознание, увидев такое, просто не сможет после этого сохранить нормальное восприятие мира. Вот один из наиболее впечатляющих моментов боя, который пережил Борис и его взвод.
И бой возгорелся с новой силой, унося жизни десятков людей. А потом, после всех его перипетий, когда наступило утро, остановка на каком-то полуразрушенном хуторе на отдых, на обед, на сон ровно на столько, на сколько позволит война. Но до всего этого она ещё подсуетилась и преподнесла вышедшим из ада сражения свой сюрприз, да такой, что у многих померкло в глазах и пропало дыхание. Им был явлен лик любви в трагических обстоятельствах войны.
Так в повести появятся ещё пастух и пастушка. А первые являются ему из воспоминаний о детстве. Мать как-то повезла его в Москву в театр на балет. На сцене танцевали двое: пастух и пастушка.
Они любили друг друга, не стыдились любви и не боялись за неё. В доверчивости они были беззащитны.
Из круговерти снега, из пламени взрывов, из-под клубящихся дымов, из комьев земли, из охающего, ревущего, с треском рвущего земную и небесную высь, где, казалось, не было и не могло уже быть ничего живого, возникла и покатилась на траншею тёмная масса из людей. С кашлем, с криком, с визгом хлынула на траншею эта масса, провалилась, забурлила, заплескалась, смывая разъярённым отчаянием гибели волнами всё сущее вокруг.
Реальность войны зашифрована во снах с ошеломляющей убедительностью. Поющий монстр из первого сна – это, конечно, старшина Монахов, напевающий в жизни те же слова. Из той же жизни и часики, которые тяжело раненный немецкий солдат предлагает взять за спасение своей жизни. Но Монахов хладнокровно его расстреливает. Жуткая проекция этого старшины появляется и во втором сне. Кровавый эпизод расправы уток, доверчиво прилетевших в поисках места для отдыха после трудного и изматывающего перелёта, со всей очевидностью указывает на омерзительную сторону личности Монахова. Он, храбрый и мужественный, в промежутки между боями занимается беспредельным мародёрство: мало того, что обыскивает трупы убитых немцев в поисках драгоценностей, но вырывает из ртов погибших золотые коронки на зубах. За таким занятием и застаёт его Борис.
За ближним поворотом оврага, в вершинке его, поросшей чернобыльником, крапивой, кустарником, сплошь выломанным на топливо, Борис увидел шустро орудующего кузнечными щипцами человека. По горбатой спине, по какой-то пакостной, песьей торопливости он узнал, кто это и что делает. Борис хотел
закричать, но сведённые губы зашевелились сперва с шипом, потом, словно пар пробивши, пошёл изнутри взводного скулеж, собачий, сдавленный.
Этот же образ, образ кровавой реки, однако, появился в русской литературе гораздо раньше, в оде А. Радищева «Вольность», написанной в 1790 году. Имеются в виду следующие строки из неё.
Из недр развалины огромной,
Среди огней, кровавых рек,
Средь глада, зверства, язвы томной,
Что лютый дух властей возжег,-
Возникнут малые светила;
Движение от кровавых вод к светлому будущему, к «светилам» обозначено и в первом сне Бориса.
И выносит его в этот мир поезд, бегущий некоторое время до этого по кровавому настилу. После того, как прочитана последняя страница этой повести, сразу начинаешь понимать, что эта часть сна является вещей. Именно в поезде, везущем раненного Бориса на восток, всё дальше от кровавых рек войны, его сердце, растерзанное ужасами, страданиями и потерями в круговерти драматических боёв, не нашло сил дальше биться в унисон трагическому времени и остановилось, открыв его измученной душе дорогу к тишине и покою, ведь «нести свою душу сделалось ещё тяжелее».
Сердце лейтенанта, встрепенувшееся от грозы, успокаивалось вместе с нею и вместе с уходящими вдаль громами билось тише и реже, тише и реже. Поезд оторвался от рельсов и плыл к горизонту, в нарождающийся за краем земли тихий, мягкий мрак.
Не желая останавливаться, сердце ещё ударилось сильно раз-другой в исчахлую, жестяную грудь и выкатилось из неё, булькнуло в бездонном омуте за окном вагона.
Тело Бориса Костяева выпрямилось, замерло.
Весна-а. Батюшки, тра-авка! А земля-то, земля! В чаду вся! Преет.
Гриб в назьме завёлся. Хорошо. Ой, пигалица, пигалица! Летат, вертухается! Батюшки! И грач, и грач! По борозде шкандыбает, черва ишшет, да сурьёзный такой. Нашёл! Нашё-ёл! Рубай его, рубай! Х-хос-поди.
И, кажется, что, как и во втором сне, он хотел бы спрыгнуть из этого вагона, но не в бегстве от бесчеловечности войны, а навстречу жизни, где «весенняя гроза гналась за поездом, жала молний втыкались в крыши
вагонов, пузыристый дождь омывал стекла. Впереди по-ребячьи бесшабашно кричал паровоз, в пристанционных скверах, мелькавших мимо, беззвучно кричали грачи, скворцы шевелили клювами».
Однако война догнала его за тысячу километров от полей сражений и не пустила в жизнь, полную земных радостей и забот. Такая глубинная правда открывае
Материал по произведению «Слово о полку Игореве»
Выбранный для просмотра документ Вопросы.docx
« Сло́во о плъку́ И́горєвѣ · И́горѧ сы́на Свѧ́тъславлѧ · вну́ка О́льгова»
(« Слово о походе Игоревом, Игоря, сына Святославова, внука Олегова »)
1. С какой целью неизвестный автор «Слова…» упоминает во «Вступлении» «вещего» гусляра Бояна?
2. Какие художественные приёмы использованы во «Вступлении»?
3. С какой целью автор нарушает хронологию событий, «передвигая» солнечное затмение в начало похода князя Игоря против половцев? (часть 1, строфа 3)
4. Каким образом создаётся атмосфера тревоги в строфах 4-5 части 1?
5. Что взял себе «в награду» князь Игорь после первого боя с половцами? Как данный поступок характеризует князя? (часть 1, строфа 7)
6. Определите особенность описания битвы русских князей с половцами. Каким образом автор показывает нам, что битва была жестокой и кровопролитной? (часть 1, строфы 9-15)
7. Объясните смысл «смутного сна» Святослава (часть 2, строфа 1)
8. Почему монолог Святослава автор называет «златым словом»? (часть 2, строфы 5-17)
9. Определите художественные особенности «Плача Ярославны» (часть 3, строфа 1)
10. Почему в конце произведения автор «Слова…» «поёт славу» князю Игорю, несмотря на то что поход князя закончился крупным поражением? (часть 3, строфа 8)
11. Какую роль играют в «Слове…» образы природы и Родины, Руси?
12. В чём заключается актуальность, злободневность «Слова о полку Игореве»? Какова его идея?
« Сло́во о плъку́ И́горєвѣ · И́горѧ сы́на Свѧ́тъславлѧ · вну́ка О́льгова»
(« Слово о походе Игоревом, Игоря, сына Святославова, внука Олегова »)
1. С какой целью неизвестный автор «Слова…» упоминает во «Вступлении» «вещего» гусляра Бояна?
2. Какие художественные приёмы использованы во «Вступлении»?
3. С какой целью автор нарушает хронологию событий, «передвигая» солнечное затмение в начало похода князя Игоря против половцев? (часть 1, строфа 3)
4. Каким образом создаётся атмосфера тревоги в строфах 4-5 части 1?
5. Что взял себе «в награду» князь Игорь после первого боя с половцами? Как данный поступок характеризует князя? (часть 1, строфа 7)
6. Определите особенность описания битвы русских князей с половцами. Каким образом автор показывает нам, что битва была жестокой и кровопролитной? (часть 1, строфы 9-15)
7. Объясните смысл «смутного сна» Святослава (часть 2, строфа 1)
8. Почему монолог Святослава автор называет «златым словом»? (часть 2, строфы 5-17)
9. Определите художественные особенности «Плача Ярославны» (часть 3, строфа 1)
10. Почему в конце произведения автор «Слова…» «поёт славу» князю Игорю, несмотря на то что поход князя закончился крупным поражением? (часть 3, строфа 8)
11. Какую роль играют в «Слове…» образы природы и Родины, Руси?
12. В чём заключается актуальность, злободневность «Слова о полку Игореве»? Какова его идея?
« Сло́во о плъку́ И́горєвѣ · И́горѧ сы́на Свѧ́тъславлѧ · вну́ка О́льгова»
(« Слово о походе Игоревом, Игоря, сына Святославова, внука Олегова »)
1. С какой целью неизвестный автор «Слова…» упоминает во «Вступлении» «вещего» гусляра Бояна?
2. Какие художественные приёмы использованы во «Вступлении»?
3. С какой целью автор нарушает хронологию событий, «передвигая» солнечное затмение в начало похода князя Игоря против половцев? (часть 1, строфа 3)
4. Каким образом создаётся атмосфера тревоги в строфах 4-5 части 1?
5. Что взял себе «в награду» князь Игорь после первого боя с половцами? Как данный поступок характеризует князя? (часть 1, строфа 7)
6. Определите особенность описания битвы русских князей с половцами. Каким образом автор показывает нам, что битва была жестокой и кровопролитной? (часть 1, строфы 9-15)
7. Объясните смысл «смутного сна» Святослава (часть 2, строфа 1)
8. Почему монолог Святослава автор называет «златым словом»? (часть 2, строфы 5-17)
9. Определите художественные особенности «Плача Ярославны» (часть 3, строфа 1)
10. Почему в конце произведения автор «Слова…» «поёт славу» князю Игорю, несмотря на то что поход князя закончился крупным поражением? (часть 3, строфа 8)
11. Какую роль играют в «Слове…» образы природы и Родины, Руси?
12. В чём заключается актуальность, злободневность «Слова о полку Игореве»? Какова его идея?
Выбранный для просмотра документ Лекция.docx
Открытие «Слова о полку Игореве».
Слайд №2 Рукописный список «Слова…» был найден в начале 90-х годов XVIII века известным любителем и собирателем русских древностей Алексеем Ивановичем Мусиным-Пушкиным.
Слайд №3 Текст «Слова…» находился в сборнике древнерусских произведений светского содержания.
А.И.Мусин-Пушкин приобрёл сборник у бывшего архимандрита упразднённого в 1788 году Спасо-Преображенского монастыря Иоиля.
В 1800 году «Слово…» было издано А.И.Мусиным-Пушкиным в сотрудничестве со своими учёными друзьями, в числе которых был Н.М.Карамзин.
В 1812 году сборник, включавший «Слово…», сгорел в московском пожаре в доме А.И.Мусина-Пушкина. Сгорела и большая часть экземпляров первого издания «Слова…».
До нас «Слово…» дошло в единственном рукописном экземпляре.
Слайд №5 Крупнейшим исследователем «Слова…» является академик Д.С.Лихачёв.
Слайд №6 «Слово…» изучалось литературоведами, поэтами, лингвистами и историками многих стран.
Его переводили В.А.Жуковский и А.Майков.
Слайд №7 Не было ни одного крупного русского учёного-филолога, который не писал бы о «Слове…».
Поэтические элементы «Слова…» отразились в русской поэзии и прозе на протяжении полутораста лет. Всего в исследовательской литературе насчитывается более 700 работ о «Слове…».
Слайд №8 «Слово о полку Игореве» было переведено практически на все языки мира.
Слайд №9 События в «Слове…» происходят на фоне феодальной раздробленности Руси XII века и посвящены неудачному военному походу князя Игоря Святославича Новгород-Северского против половцев («половый» (жёлтый (цвет волос))), которые объединились под руководством хана Кончака.
Слайд №10 Игорь Святославич Новгород-Северский родился в 1151 году, второй сын Святослава Ольговича Черниговского, внук Олега Святославича («Гориславича»).
От первой жены имел трёх сыновей:
1) Владимир (вернулся из плена в 1187 году с женой (дочерью хана Кончака) и ребёнком);
Брат Игоря, Всеволод Святославич («Буй Тур»), моложе Игоря на 9 лет.
Слайды №11, 12 Ярославна, вторая жена князя Игоря, дочь галицкого князя Ярослава Осмомысла.
Слайд №13 Не уведомив своего феодального главу Святослава Всеволодовича Киевского, 23 апреля 1185 года, во вторник, князь Игорь Святославович Новгород-Северский, сын его, Владимир, племянник, князь Святослав Ольгович Рыльский, выступили в далёкий степной поход.
В походе у берегов Донца 1 мая их застигло солнечное затмение.
Слайд №14 У Оскола князь Игорь ждал два дня брата Всеволода.
Застигнуть врасплох половцев не удалось.
Первый бой – половцы пустили по стреле и бежали (пленные, добыча).
На следующий день неожиданно половецкие полки стали наступать на русских.
На русские полки дул противный южный ветер, создавая преимущество для половецких лучников.
Вскоре небольшое русское войско увидело, что оно собрало против себя «всю половецкую землю».
Князья решили драться до последнего. Нужно было пробираться назад, к Донцу. Конные спешились.
Трое суток медленно пробивалось небольшое русское войско к Донцу.
В бою князь Игорь был ранен в правую руку. Воинов мучила жажда.
И тут черниговские ковуи дрогнули. Князь Игорь поскакал к ним, пытаясь их поддержать, но на обратном пути к своему полку был взят в плен. Видел, как жестоко бьётся его брат Всеволод, которого тоже пленили.
Из русского войска спаслось только 15 воинов. Сам князь Игорь, его сын и брат оказались в плену. Половцы, воодушевлённые успехом, ринулись разорять Русскую землю.
В плену князь Игорь пользовался относительным почётом. Бежав из плена, 11 дней добирался к Донцу.
В 1187 году из плена вернулись Владимир и Всеволод.