О чем журнал неопытное перо
Лицеисты. Николай Корсаков
Соучеником Пушкина в Царскосельском лицее* был Николай Корсаков**.
Он был одним из самых способных воспитанников первого выпуска Царскосельского лицея. Участвовал в литературных занятиях лицеистов, писал сатирические стихи, сотрудничал в рукописных журналах.
В 1812 году Корсаков первым стал выпускать литературный рукописный журнал «Неопытное перо», авторами которого стали он сам, Пушкин и Дельвиг; в этом журнале было помещено стихотворение Пушкина «Роза».
Товарищи более всего ценили в Корсакове его музыкальные способности.
Он прекрасно пел, виртуозно играл на гитаре, сочинял музыку. Им написаны романсы на слова Пушкина: «О Делия драгая», «Вчера мне Маша приказала», «К живописцу».
Еще учась в Лицее, Пушкин посвятил своему товарищу строфу в стихотворении
«Пирующие студенты»(1812). При жизни Пушкина не печаталось. По рассказу И. Пущина, стихотворение было написано, когда Пушкин лежал в лицейском лазарете.
«Приближься, милый наш певец,
Любимый Аполлоном!
Воспой властителя сердец
Гитары тихим звоном.»
Пушкин упоминает игру на гитаре и называет Корсакова «милый наш певец, любимый Аполлоном».
В первоначальной редакции после стиха «Завидовать студентам» следовало:
Виват, наш дружеский союз!
Виват, виват, студенты!
Ненадобны питомцу муз
Ни золото, ни ленты;
Пускай с профессором седым
Я в сутки час зеваю;
Зато с бокалом круговым
Весь век не унываю.
Виват, веселья бог младой,
Семелы сын румяный!
Виват и пестун твой седой!
Виват. и всякий пьяный!
После стиха «И пить давайте снова. «:
Друзья! приятен звон струны
Средь радостной пирушки,
Где, влагой пенистой полны,
Стучат веселья кружки.
После окончания Лицея (Корсаков получил похвальный лист № 3 с правом на серебряную медаль), он стал сотрудником Министерства иностранных дел.
Осенью 1819 года он был прикомандирован к русской миссии в Риме.
В Италии он заболел и вскоре скончался во Флоренции от чахотки.
Пушкин посвятил Н. А. Корсакову стихотворение «Гроб юноши» и упоминает его в стихотворении «19 октября»:
Он не пришел, кудрявый наш певец,
С огнем в очах, с гитарой сладкогласной:
Под миртами Италии прекрасной
Он тихо спит, и дружеский резец
Не начертал над русскою могилой
Слов несколько на языке родном,
Чтоб некогда нашел привет унылый
Сын севера, бродя в краю чужом.
По мнению авторов исследования о лицейских товарищах Пушкина, М. и С. Руденских, «Николай Корсаков из всех соучеников Пушкина, пожалуй, наиболее близко стоял к нему и по своему темпераменту и по значительной природной одарённости».
Судя по портретам, есть некоторое и внешнее сходство поэтов.
Николай Корсаков происходил из знатного, но обедневшего рода Корсаковых. Отец — отставной гвардии прапорщик Александр Степанович Корсаков,
мать — урождённая Резанова, cестра Николая Резанова ***.
*Николай Александрович Корсаков (1800, Россия — 26 сентября 1820, Флоренция).
Официальная краткая биография его не содержит точной даты рождения. Все личные бумаги
Н. А. Корсакова бесследно утеряны.
*** Николaй Петрович Резанов (8 апреля/28 марта ст. ст. 1764, Санкт-Петербург — 1 марта 1807, Красноярск) — русский государственный деятель, камергер, один из основателей Российско-американской компании.
«Юные пловцы»
«Литературных собраний» лицеистам было мало. Они придумали занятие еще более интересное. Лицей охватила эпидемия: все начали печататься, издавать журналы.
Поэты и прозаики несли свои творения «издателям». Расторопные «издатели» строго-настрого наказывали родным привезти альбомы и тетради с бумагой получше, в переплетах покрасивее. А затем, распределив все полученное, переписывали «творения» набело красивым и четким почерком.
В Лицее появилось великое множество рукописных изданий: «Сарско-сельские лицейские газеты», «Императорского Сарско-сельского Лицея Вестник», «Для удовольствия и пользы», «Неопытное перо», «Юные пловцы», «Сверчок», «Лицейский Мудрец» и другие журналы, названия которых неизвестны.
От лицейских журналов осталось немногое. Как ни странно, судьба их причудливо переплелась с трагическими событиями 14 декабря 1825 года.
Незадолго до восстания декабристов лицейские журналы взял у Яковлева брат Ивана Пущина Михаил. После восстания его арестовали. И среди бумаг, захваченных у него, оказались лицейские журналы. Так они и сгинули. Но из того немногого, что случайно уцелело, видно, чем заполняли лицейские «издатели» свои листки.
«Лицейский мудрец», рукописный журнал. Обложка. 1815 год.
Были здесь смешные описания различных происшествий из лицейской жизни, письма, статьи и стихи лицейских прозаиков и поэтов, рисунки, карикатуры на профессоров, гувернеров и воспитанников.
Так, в единственном сохранившемся номере журнала «Императорского Сарско-сельского Лицея Вестник» от 3 декабря 1811 года в разделе хроники описывается ссора Горчакова с Ломоносовым и Масловым, «секретная експедиция», посланная Горчаковым для переговоров с «соперниками», а также примирение «сих трех знатных особ». В разделе «Смесь» помещены стихи Илличевского, стихотворный перевод Кюхельбекера и рассуждение под названием «Истинное благополучие». Заканчивался номер «Разными известиями».
Издавали лицейские журналы воспитанники Корсаков, Илличевский, Дельвиг, Кюхельбекер, Яковлев, Вольховский, Есаков, Маслов, Данзас.
«Пушкин, — вспоминал Иван Пущин, — потом постоянно и деятельно участвовал во всех лицейских журналах, импровизировал так называемые народные песни, точил на всех эпиграммы и пр [очее]».
Участие Пушкина в лицейских журналах было очень разнообразным. Он помещал в них свои стихи. В журнале карикатур, который выходил под руководством Чирикова, трудился вместе с Илличевским и Мартыновым как художник. Рисовал он хорошо. «Искусен в французском языке и рисовании», — записал о нем Василий Федорович Малиновский.
Как «издатель» Пушкин выступал в журналах «Неопытное перо» и «Юные пловцы».
От этих журналов ничего не сохранилось, кроме письма «Господам издателям журнала под заглавием Юных пловцов — от Корреспондента Императорского Вольного Экономического общества, отставного гувернера» — то есть письма от бывшего лицейского гувернера Иконникова воспитанникам Пушкину, Дельвигу, Илличевскому, Кюхельбекеру и Яковлеву.
Автор этого письма Алексей Николаевич Иконников прослужил в Лицее всего один год (1811–1812). Он был человеком образованным, благородным, умным, но приверженным к вину. Из Лицея его выжил Мартин Пилецкий, который на освободившееся место пристроил своего братца Илью.
Но уволенный из Лицея Иконников не забывал своих питомцев. Пешком (денег на извозчика у него не было) приходил он из Петербурга в Царское Село, чтобы повидаться с ними, следил за их журналами, за их литературными успехами. «Успехи ваши в издании вашего журнала, — писал он издателям „Юных пловцов“, — видел я с сердечным удовольствием, сочинения ваши, в оном помещаемые, читал с равномерным».
Письмо Иконникова помечено 2 сентября 1813 года. «Юные пловцы» выходили в этом же году. И тогда же вдруг запретили в Лицее издавать журналы.
Строгость объясняли тем, что журналы отвлекают воспитанников от занятий. Но запрет не помог. Наоборот, вызвал противодействие:
Послушай-ка меня, товарищ мой любезный,
Неужели газет не будем издавать?
И презрев Феба дар толико драгоценный
Ужели более не будем сочинять?
На смену журналам появились всевозможные рукописные сборники.
Один из них назывался «Жертва Мому, или Лицейская антология». Мом — в греческой мифологии бог иронии и насмешки. Сборник целиком состоял из эпиграмм на Кюхельбекера.
Чего только не городили лицейские поэты на бедного Кюхлю! И не со зла, а просто для красного словца, чтобы показать свое остроумие. А остроумие бывало и невысокого полета. Все больше насчет внешности Кюхельбекера, его длинной, тощей, нескладной фигуры и, конечно, насчет его страсти к писанию стихов.
Виля, Клит, Пушкарь, Дон-Кишот, Тарас, В. фон Рекеблихер, Циплятопирогов — это прозвища Кюхельбекера в лицейских эпиграммах. Назывались эпиграммы: «Жалкий человек», «О Дон-Кишоте», «На случай, когда Виля на бале растерял свои башмаки», «Виля Геркулесу, посвящая ему старые свои штаны» и тому подобное.
Продавец кваса. Ученический рисунок Пушкина.
Оставил пику Дон-Кишот
И ныне публику стихами забавляет.
И у него за белкой кот
С сучочка на сучок летает.
Двадцать одна такая эпиграмма вошла в сборник «Жертва Мому». Составил его и собственноручно переписал четырнадцатилетний Александр Пушкин. Он любил доброго, умного, нескладного Кюхельбекера, но и не упускал случая посмеяться над ним.
Антологии и сборники пользовались у лицеистов успехом. И все же «юным пловцам» хотелось большого плавания, чтобы испробовать свои силы не только в тихих лицейских водах, но и в бурном море настоящей литературы.
Читайте также
I. В юные годы
I. В юные годы Краткую свою автобиографию Юм начинает так: «Очень трудно долго говорить о себе без тщеславия». Это верно.Но то, что я тут описываю, было пятьдесят лет назад и больше. Совсем уже почти как на чужого я смотрю на маленького мальчика Витю Смидовича, мне нечего
Юные классики
Юные классики Я второй раз привез картину в Москву, показал. Сказали:— Это еще куда ни шло!Это буквальная реплика!Подписали акт о приемке. Все. Потом два года картину не показывали. Пришлось приехать еще раз в Москву, прийти на прием к заместителю председателя
Юные «конспираторы»
Юные «конспираторы» Богомолов-старший был владельцем фабрики красок. Младшие его сыновья учились в гимназии, а старшие в университете изучали химию, чтобы применить знания на своем предприятии.Богомоловы часто ездили за границу и привозили оттуда не только химикалии,
Глава VII Немецкие боевые пловцы
Глава VII Немецкие боевые пловцы 7 марта 1945 года тактическая группа из состава 9-й американской бронетанковой дивизии, приданной 3-му армейскому корпусу, овладела на реке Рейн, в районе Ремагена, людендорфским железнодорожным мостом. Мост был в полной исправности. 6 марта
Юные годы
Юные годы Первые шаги.— Кинешемские будни.— «Хлебная комиссиям.— Кострома и костромичи.— В стенах семинарии.— Накануне войны. Моя биография вплоть до Великого Октября не содержит в себе ничего особенного. Я выходец из духовного сословия. Но таких людей в России
Воспитание Образование Юные годы
Воспитание Образование Юные годы Приехав из Белграда, Дмитрий Николаевич, Анна Тихоновна и мальчики, которым к тому времени было уже по девять лет, поначалу поселились в крошечной квартирке сестры Дмитрия Николаевича, где Андрей и Александр спали на дне большого шкафа.
I. Юные годы Суворова
I. Юные годы Суворова Александр Васильевич Суворов происходил из старинного русского дворянского рода. Дед его, Иван Григорьевич, служил при Петре I. Он занимал видное положение. В 1709 году (по другим сведениям в 1705 году) у него родился сын Василий. Крестным отцом
1. Юные годы
1. Юные годы Недалеко от Черного моря, при слиянии рек Ингула и Буга, среди просторных степей раскинулся город Николаев. Все в этом городе говорило о его назначении — служить опорным военным пунктом для создающегося Черноморского флота. Город был заранее распланирован.
Глава I. Юные годы Вагнера
Глава I. Юные годы Вагнера Отсутствие всякого вымысла в биографии Вагнера. – Девятый ребенок бедной семьи. – Учителя музыки предсказывают, что из Вагнера “ничего не выйдет”. – Восхищение Вебером и Моцартом. – Трагедия с 42 жертвами и партитура “вроде Эгмонта
Юные авторы иллюстраций
Юные авторы иллюстраций На лицевой стороне переплёта:Шухова АнастасияНа страницах текста:Шухова Анастасия, 14–15 лет – 5, 25, 38, 67, 69, 71, 75,93; виньетки – 122,170Шухов Владимир, 10–11 лет – 10, 17, 32, 45, 47, 49–52, 63,87, 89; виньетки – 11, 37, 43, 59, 70, 81, 82, 90, 91, 235Мичурина Мария, 15 лет – 18, 29, 30, 34, 40,
Юные годы
Юные годы Первые шаги. – Кинешемские будни. – «Хлебная комиссиям. – Кострома и костромичи. – В стенах семинарии. – Накануне войныМоя биография, вплоть до Великого Октября, не содержит в себе ничего особенного. Я выходец из духовного сословия. Но таких людей в России
Юные героини
Юные героини Было горько и больно, что такие суды военного трибунала в борьбе с жуликами и мародерством должны были проходить в нашей стране в тот героический момент, когда все московские радиостанции во всю свою мощь сообщали о бессмертных героических подвигах и гибели
Юные искатели
Юные искатели Добрая матушка, жена Рамдаса по «старой жизни», на несколько дней слегла с температурой, не выдержав тяжести их совместного путешествия на пароходе от Хубли до Мангалора. Он навещал ее раз в два-три дня, пока она не поправилась. В один из дней, когда Рамдас
О чем журнал неопытное перо
«Для помещения в оном Лицея»
Всю дорогу от Петербурга до Царского Села архитектор Василий Стасов был погружен в свои мысли. Изредка бросал он рассеянный взгляд на покрытую снегом однообразную болотистую равнину, по которой пролегали двадцать пять верст дороги, соединяющей столицу и Царское Село, и вновь думал о своем.
Ему — молодому зодчему, немало построившему в Москве, — дано было первое поручение от петербургского начальства. Надобно было составить проект внутренней переделки дворцового флигеля в Царском Селе. И вот по какому случаю. Во флигеле этом решено было разместить вновь открываемое учебное заведение — Лицей.
Стасову припомнились слухи, что ходили в петербургском обществе по поводу Лицея, или Ликея. Никто толком не знал, как следует произносить это слово — на французский или на греческий манер.
Слухи были разные. Одни говорили, что император задумал воспитывать своих младших братьев, четырнадцатилетнего Николая и двенадцатилетнего Михаила, «общественно», вместе с отпрысками знатнейших фамилий. Посему повелел он разместить в Царском Селе у себя под боком «особенный Лицей» — для избранных. Другие (в большинстве это были дамы) полагали, что императору, «любящему нежный детский возраст» и не имеющему собственных детей, захотелось видеть вблизи себя «невинных и веселых отроков» и он повелел устроить для них в своем летнем дворце Лицей. Третьи без всяких сантиментов считали, что все это от вольнодумства. Все это злостные затеи семинариста Сперанского, который из дьячков пробрался в статс-секретари, втерся в доверие к государю и подбивает его на опасные и вредные реформы.
Но что бы ни толковали в столичном обществе, а в начале 1811 года был опубликован Указ Сената об основании Лицея. И вот ему, зодчему Стасову, предложено было незамедлительно отправиться в Царское Село, осмотреть предназначенное для Лицея здание и решить, как наилучшим образом приспособить его для нужд будущего учебного заведения.
Близ Пулковой деревни дорога пошла в гору. Лошадь, впряженная в крытые сани, бежала медленней. Проехали еще верст с пяток, и вдали, будто нарисованные на сером небе, показались черные силуэты огромных ветвистых деревьев, золоченые купола церкви Большого дворца. По расчищенной дороге сани въехали в прямую широкую улицу. Замелькали веселые домики с садами, казенные каменные строения. Миновали занесенный снегом парк и громаду нового Александровского дворца — творение зодчего Кваренги.
Зимою в Царском Селе бывало пустынно и тихо, не то что в летнюю пору, когда сюда из столицы переселялся царь со своим двором. Тогда тихий зеленый городок становился, ни дать ни взять, «Петербургом в миниатюре».
Новый флигель, который приехал осматривать Стасов, стоял возле дворца как отрезанный ломоть. Он был огромен, но узок. Его строгая громада со скупыми украшениями как бы подчеркивала затейливую роскошь Большого дворца. Строил флигель при Екатерине II архитектор Илья Неелов.
Екатерина терпеть не могла своего курносого бешеного сына Павла. Втайне мечтала она, обойдя его, посадить на престол старшего внука — Александра. И его, и младших детей Павла держала при себе. Для них и велела возвести этот «чертог», соединенный крытой галереей с ее собственным дворцом.
Теперь флигель пустовал. Шаг за шагом обошел Василий Стасов все четыре этажа его. В первом и в четвертом потолки невысокие, окна небольшие. Во втором потолки гораздо выше, а в третьем совсем высокие. Обширные комнаты, парадные залы… Стены обтянуты голубым, малиновым, зеленым штофом. Мебель (она также передавалась Лицею «на первое обзаведение») по большей части старинная. Многое рассохлось, выцвело, обветшало…
Гулко отдавались шаги в пустынных дворцовых покоях, где ныне надлежало разместить полсотни «веселых отроков». Здесь должны они жить, учиться, отдыхать. Классы для занятий, библиотека, гимнастический зал, столовая. Одних только спален пятьдесят — у каждого воспитанника своя.
Переделки предстояли значительные, а времени оставалось мало. К осени, когда начнутся занятия, все должно быть готово.
Вернувшись в Петербург, не мешкая, подал Стасов по начальству «Опись переделкам и поправкам Царско-Сельского бывшего дворца их императорских высочеств великих князей, для помещения в оном Лицея».
Вскоре министерство народного просвещения заключило с подрядчиком Иваном Пробкиным контракт на производство строительных работ. Нагнал в будущий Лицей подрядчик Пробкин умельцев-мужиков: каменщиков, штукатуров, маляров, печников, плотников — и работа закипела.
К началу октября 1811 года все в Лицее было готово для приема воспитанников. Здание внутри перестроено и заново отделано. Старая мебель приведена в порядок, изготовлена и приобретена кой-какая новая. Для воспитанников, профессоров, служителей сшита форменная одежда; закуплены книги и учебные пособия.
В первом этаже бывшего дворцового флигеля разместилось хозяйственное управление Лицея, квартиры инспектора и гувернеров; во втором этаже — гардеробная, столовая, буфетная, больница с аптекой, малый конференц-зал, канцелярия; в третьем этаже — большой зал, классы, физический кабинет, Газетная комната, в галерее — библиотека; в четвертом этаже — комнаты-спальни воспитанников.
Четвертый этаж по проекту Стасова подвергся самой основательной переделке. Втиснуть в один этаж полсотни спален оказалось нелегко. Для этого ранее существовавшие внутренние стены были разобраны, двери заделаны. На месте их возвели шесть поперечных капитальных стен с проходами-арками. Арки образовали сквозной коридор. И по обе стороны коридора появились пятьдесят две крохотные комнатки-спальни с оштукатуренными дощатыми стенами. Эти стены-перегородки делили окна пополам так, что в большинстве спален было по половине окна. Для «чистоты комнатного воздуха» перегородки не доходили до потолка. Для этой же цели потолок всего этажа был приподнят на один аршин. В каждую комнату вела из коридора небольшая дверь, окрашенная желтой масляной краской «под дуб». В верху каждой двери — «для сообщения воздуха и света» — находилось окошечко с железной сеткой. Полы были дощатые, а не паркетные. Над каждой дверью висела черная дощечка с номером комнаты и фамилией воспитанника.
Лицейские гувернеры и некоторые профессора заранее переселились в Царское Село в специально отведенные для них квартиры.
Директору предоставлен был стоящий через переулок против Лицея двухэтажный каменный дом.
Два каменных строения по Певческому переулку, рядом с домом директора, тоже были переданы Лицею. Там разместились кухня, прачечная, баня, погреба.
В ожидании прибытия воспитанников в лицейской кухне уже хозяйничали повар Иван Веригин и смотрительница над кухней и съестными припасами «майорская дочь» София Скалой.
В гардеробной наводила порядок кастелянша — «жена отставного придворного скорохода» — Надежда Матвеева.
Томашевский Б.: Пушкин. Книга первая
Приложение.
4. Лицейские журналы и сборники
Некоторое время лицеистам запрещалось писать стихи. В уже цитированном стихотворном послании Илличевского Фуссу 9 февраля 1812 г. говорится, что он пишет стихи «только что украдкой», потому что заниматься поэзией «нам всем запрещено». В письме 25 марта, где Илличевский говорит о Пушкине, он прибавляет: «Хотя у нас, правду сказать, запрещено сочинять, но мы с ним пишем украдкой». Но уже 26 апреля 1812 г. он сообщает: «Скажу тебе новость: нам позволили теперь сочинять!». 59 Не совсем понятно, как сочетать это с тем, что рукописный «Вестник» имеет дату 3 декабря 1811 г. и в нем читаем следующее сообщение: «Мартын Степанович Пилецкий, инспектор Лицея, предложил следующее: учредить собрание всех молодых людей, которых общество найдет довольно способными к исполнению должности сочинителя. И чтоб всякий член сочинял бы что-нибудь в продолжение по крайней мере двух недель, без чего его выключить». 60 В этом журнале помещено и стихотворение Илличевского. Возможно, что первое время сочинительство поощрялось, но затем было временно запрещено.
Вообще же поэтические занятия скорее поощряли, чем запрещали. Кроме Кошанского, который на уроках задавал темы для стихотворной разработки, покровителями лицейской музы были Чириков, учитель рисования и гувернер, и его друг, тоже гувернер, Иконников, который даже после того, как оставил Лицей (в конце 1812 г.), не прерывал связи с воспитанниками Лицея.
Прежде всего литературная жизнь Лицея выразилась в многочисленных лицейских журналах. До нас дошли лишь обрывки этих журналов да некоторые изустные сообщения о них, собранные преимущественно В. П. Гаевским (главным образом от М. Л. Яковлева, лицейского «старосты»). Эти журналы напечатаны в книге К. Я. Грота «Пушкинский лицей» (стр. 240—319).
Рукописные журналы, о которых мы знаем, были следующие.
1) «Сарско-сельские лицейские газеты», журнал, издававшийся Корсаковым, о чем мы узнаем из первого номера «Вестника». Этот журнал до нас не дошел, как и вообще все «газеты», издававшиеся в Лицее.
2) «Императорского Царскосельского лицея Вестник». Дошел один первый номер (3 декабря 1811). Издатель не известен. Журнал имеет хронику за 28 и 29 ноября, содержащую «достопамятные происшествия», преимущественно заимствованные из «газеты» Корсакова. Сообщается в этой хронике о ссоре Горчакова, Маслова и Ломоносова, кончившейся примирением. В отделе «Смесь» имеются стихотворение Илличевского «Сила времени» и цитированное уже стихотворение Кюхельбекера «Страх при звоне меди». Далее помещены рассуждение под названием «Истинное благополучие» и «Разные известия», одно из которых уже приводилось (об инициативе Пилецкого).
3) Сохранился обрывок неизвестного журнала, писанный, кажется, рукой Кюхельбекера, с довольно беспомощными стихами, сопровождаемыми ироническими примечаниями «издателей».
4) «Для удовольствия и пользы». По сведениям Гаевского, журнал выходил в 1812—1813 гг. и имел 12 номеров. Издатели были Вольховский, Есаков, Илличевский, Кюхельбекер, Маслов и Яковлев. Сохранилось «Прибавление к 4 нумеру», которое содержит прозаическую статью в духе патриотических писаний Ростопчина и Сергея Глинки. Это — стилизованное рассуждение Силы Силовича Усердова (ср. ростопчинского героя «Мыслей вслух на Красном Крыльце» Силу Андреевича Богатырева):
«Молвить правду-матку, а французы — сущая саранча. На итальянские поля возлетела да всё поела; немецкие достались не за денежку, швейцарские мало пощипала; голландские сожрала; с прусских скоро улетела; от польских не скоро отстала: а русские так полюбила, что зимовать осталась. — Что с фиглярами прикажешь делать? — Корсиканец сам с ноготок, а борода с локоток» и т. д. В статье карикатурно изображены немцы и поляки. Сделано это, возможно, не без местных лицейских соображений: традиционным объектом сатир лицеистов были Гауеншильд и Пилецкий.
5) «Неопытное перо» выходило в 1812 г. О журнале упоминает М. Корф в замечаниях на статью Бартенева. Говоря вообще о лицейских журналах, он добавляет: «Самым аристократическим из этих листков был „Неопытное перо“, самым площадным — „Лицейский мудрец“. Иллюстрации всегда были замысловатее текста». 61 По сведениям Гаевского, этот журнал издавался Пушкиным, Дельвигом, Корсаковым. Ни одного номера этого журнала до нас не дошло.
6) «Юные пловцы» выходили в 1813 г. Вышло 2 номера. Издатели: Пушкин, Дельвиг, Илличевский, Кюхельбекер, Яковлев. Сохранилось письмо А. Иконникова 2 сентября 1813 г. из Петербурга «Господам издателям журнала под заглавием «Юные пловцы»: «Успехи ваши в издании вашего журнала видел я с сердечным удовольствием, сочинения ваши, в оном помещаемые, читал с равномерным, — и баллады: Громобой (или Буревой), Галеб и Кантемира, прозаические сочинения: Изяслав кн. Горчакова, Полорд г-на Есакова, Освобождение Полоцка, Белграда, Киева — писанные участвующими, или сотрудниками ваших обществ, — так и Гренобль г-на Маслова, басни г-на Яковлева и Дельвига — и теперь еще в моей памяти». 62 Ни один номер этого журнала не сохранился.
В 1813 г., как сообщал М. Яковлев Гаевскому, последовало новое запрещение издавать журналы, и на некоторое время они прекратились.
7) Возобновилось издание журналов в 1815 г. К этому времени относятся дошедшие до нас четыре номера журнала «Лицейский мудрец».
По словам Матюшкина, «издателями», т. е. переписчиками журнала, были Данзас и Корсаков. При журнале был «цензор» — Дельвиг. К. Я. Грот полагает, что приписка «Печатать позволяется. Цензор барон Дельвиг» была простой шуткой. По-видимому, это не так. Не забудем, что в «Вольном обществе любителей российской словесности» тоже был цензор (кстати, эту роль впоследствии выполнял тот же Дельвиг). Цензор был чем-то вроде редактора, принимавшего или отвергавшего рукописи.
Первый номер открывается обращением к читателям, где сообщается: «. после долговременного отсутствия, я возвращаюсь к вам, любезные читатели». Отсюда можно заключить, что «Лицейский мудрец» издавался еще в 1813 г., до запрещения журналов. Основное содержание журнала — насмешки над товарищами и гувернерами, стихи, эпиграммы, витиеватые разборы дурных стихов. Много внимания уделяется Мясоедову, фигурирующему под именами «Осло-доемясов», «Мясожоров» и др. Не менее осмеиваемый Кюхельбекер именуется «Гезель», «Бехелькюкер».
«Лицейского мудреца» состоит из эпиграмм, по-видимому писанных Илличевским, и разных антологических стихотворений. Некоторые стихи имеют узко лицейский характер. Таковы в № 1 «К заключенному другу-поэту». Стихотворение обращено к лицеисту-поэту, сидящему в карцере за драку с дядькой. Второй номер «Лицейского мудреца» появился в конце ноября 1815 г. В обращении к читателям в первом номере редактор «не обещался его издавать периодически». «Нумера этого журнала будут выходить редко, да метко». Отсюда можно заключить, что первый номер вышел, вероятно, в октябре, около дня годовщины Лицея. Второй номер датируется на основании следующего указания, в нем содержащегося: «. на этой неделе был царский день, можно бы написать похвальную оду Катерине Павловне». Ясно, что царский день — это 24 ноября, кавалерский праздник ордена св. Екатерины и тезоименитство великой княжны Екатерины Павловны. «Эта неделя» — 21—27 ноября.
В номере имеется и политическая статья: «Занятия Наполеона Буонапарте на Нортумберланде» (Наполеон на корабле «Нортумберланд» был отправлен на остров св. Елены 28 июля 1815 г.). Автор рисует последнее пребывание на корабле Наполеона, занятого боями крыс. Наполеон именуется «властелин Франции, бич вселенной, словом император Наполеон, основатель великой династии Наполеонидов».
Стихотворная часть второго номера носит местный, лицейский характер. В стихотворении «К друзьям» фигурируют в сатирическом освещении педагоги и студенты, между ними Карцев, Мясоедов, лицейские экономы. В «Смеси», сопровождаемой карикатурами Илличевского, высмеиваются лицеисты, между прочим, тот же Мясоедов.
В № 3 в стихотворной части имеются сказка о Пилецком («Деяния Мартына в аду») и несколько «национальных песен». В отделе «Политика» фигурирует Кюхельбекер и рассказывается история о «гогель-могеле», имевшая к тому времени уже годовую давность. Номер относится к декабрю, до 24-го («Праздники наступают»).
№ 4 вышел уже в 1816 г., после зимних праздников. В нем упоминаются события 4—5 января 1816 г. (столкновение Дельвига и Данзаса с гувернером Карлом Мейером). Содержание номера мало отличается от предыдущих.
В. Н. Гаевский, говоря о «Юных пловцах» 1813 г., сообщает следующее: «С того же года издание журналов, как отвлекавшее воспитанников от ученья, было запрещено. Ученье однако и не выиграло от этого, а запрещение издавать журналы не только не достигло цели, но вызвало противодействие. С 1813 г., немедленно по прекращении „Юных пловцов“, являются всевозможные сборники». 63
Лицейские сборники относятся к разному времени. Часть из них относится к 1813 г. Другие — к весне 1817 г. Перед окончанием Лицея воспитанники пожелали унести с собой воспоминания о лицейской поэзии, и ради этого было составлено несколько «Антологий».
От 1813 г. до нас не дошло ни одного сборника, но сохранились копии составленных позднее собраний лицейских стихотворений. Такова «Лицейская антология, собранная трудами пресловутого ийший», составленная Илличевским около 1816 г. От этого сборника сохранилось три листка оригинала и полная позднейшая копия. О содержании сборника можно судить по описанию и обильным цитатам в статье Н. В. Измайлова «Новый сборник лицейских стихотворений». 64
«Лицейская антология» содержит мелкие эпиграммы без указания имен авторов. По-видимому, основным вкладчиком в этот сборник был сам составитель. Бо́льшая часть этих эпиграмм имеет характер литературной полемики. Автор нападает на писателей школы Шишкова. Вот, например, эпиграмма, принадлежащая Илличевскому и направленная против поэта С. А. Тучкова:
В сужденьях наших вечно или:
Идет о Клите слух такой —
Он добр как Фабулист Василий,
Он зол как комик Стиховской.
И о тебе различны мненья:
Иные, господин Тучков,
Толкуют: глуп ты от рожденья,
Другие — глуп ты от стихов. 65
По-видимому, Клит — Кюхельбекер, Василий — В. Л. Пушкин, Стиховской — Шаховской.
Против М. И. Невзорова, издателя журнала «Друг юношества» (издававшегося с 1807 по апрель 1815 г.), направлена эпиграмма того же автора:
Он пишет: с нами бог! мы говорим бог с ним! 66
Другие писатели, подвергавшиеся осмеянию, — Хвостов, Пучкова, Мерзляков, «князья Ш» (т. е. Шихматов, Шаликов и Шаховской).
Но главнейшим литературным предметом насмешек был Кюхельбекер. В одной из эпиграмм упоминается стихотворение Карамзина «Гимн глупцам» 1802 г.:
Немчин наш гимнами лишь дышит,
И гимнами душа полна. —
Да кто ж ему-то гимн напишет?
— А «Гимн глупцам» Карамзина. 67
Куда мудреное старанье
Достать пример дурных стихов:
Пиши ты Вильмушке посланье, —
Он отвечать тебе готов. 68
Имеется эпиграмма, впрочем весьма безобидная, против М. Яковлева, самого Илличевского, Костенского, Мартынова. Вообще лицейская тема, связанная с именами воспитанников Лицея и его педагогов, широко представлена в «Антологии».
Сборником эпиграмм против одного Кюхельбекера является «Жертва Мому» 1814 г., составленная Пушкиным. Сохранились экземпляр, полностью писанный Пушкиным, и полная его копия. Этот сборник состоит из не особенно удачных эпиграмм, где на все лады высмеивается Кюхельбекер под разными именами: Клит, Пушкарь, В. фон Рекеблихер, Цыплятопирогов, Вилинька, Дон-Кишот, Тарас.
Приведу одну эпиграмму, вполне на уровне прочих:
На сочинение: Теласко
Клит плачет и хлопочет,
Однако цензор прав, и впрям
Что б было.
Что б было с публикой, коль автор сам
69
Или вот другая, дающая типичный для лицейского юмора портрет Кюхельбекера:
Ах! батюшки, какой урод!
Широкий нос, широкий рот,
И узкий ум, и плоски речи!..
Скажите, что это за филя?..
— Виля. 70
В сборнике всего 21 эпиграмма. Одна из них, наверное, принадлежит Илличевскому, так как ее он напечатал в «Вестнике Европы» и в своем сборнике стихов. Эпиграмма «Несчастье Клита», по рассказам лицейских товарищей Пушкина, принадлежит самому составителю — Пушкину. Остальные неизвестно чьи.
«Лицейского мудреца» переписать в особый сборник стихотворную часть журнала под названием «Мудрец-поэт». Сохранилось две тетрадки: во второй из них находятся стихи из известных нам номеров журнала. Первая относится к предшествующим годам. Время ее определяется двумя датами: 1813 год — стихотворение «Паясы», в котором выводятся лицеисты Тырков («брус кирпичный»), Брольо, Яковлев («Паяс»), Илличевский («Олеся»), Комовский («Лисичка»), Костенский, Мясоедов, Маслов и Вольховский («Суворочка»); вторая дата — 6 августа 1814 г. под стихотворением «На рожденье носа носов». Во втором стихотворении рассказывается, как у одного лицеиста в день его рождения вскочил на носу прыщ. Почему-то, интерпретируя это стихотворение, К. Грот и Н. Гастфрейнд считают его насмешкой над Мясоедовым, так как в стихах, ему посвященных, постоянно фигурирует нос (якобы за то, что он всегда «задирал нос»). Между тем дата 6 августа свидетельствует, что речь идет о Дельвиге, который родился 6 августа 1796 г. 71
В этом сборнике 15 эпиграмм. Вот образец:
Морфирий всё бранит людей, скотов ругает
И бога самого бранит.
Зоил наш обезьян лишь только оставляет,
72
Принимая во внимание, что Пушкина в Лицее звали, между прочим, обезьяной, можно предполагать, что под Морфирием разумеют именно его. Далее идет стихотворение «Вопросы и ответы». Первый вопрос касается лицейских сборников.
Послушай-ка меня, товарищ мой любезный,
Ужели более не будем сочинять?
Луна на небе в ночь сияет, —
Явится солнце — исчезает.
Но лишь Мудрец блеснул на свете,
Газеты утонули в Лете,
И мы остались, с чем пришли. 73
Возможно, что упоминаемые здесь «газеты» — те же, которые составлял в 1811 г. Корнилов. Самое прекращение «газет», вероятно, связано с вмешательством Фролова. В «национальной песне», ему посвященной, пелось: «Цензуру учредил газетам».
«Национальные песни», затем «Смесь». В этом отделе находятся уже упомянутое стихотворение 1813 г. «Паясы», несколько стихотворений на глупость товарищей, стихотворение «На рожденье носа носов», поздравительные куплеты на именины С. Г. Чирикова и стихотворение Дельвига «Бедный Дельвиг».
Из сборников, составленных около времени выпуска из Лицея, самый полный — «Дух лицейских трубадуров». В нем собраны стихотворения Пушкина, Дельвига, Илличевского, Кюхельбекера и Корсакова, а также «Национальные песни».
Затем следует назвать тетрадь, принадлежавшую Матюшкину, которая являлась главным источником публикации К. Я. Грота в книге «Пушкинский лицей», и тетрадь, принадлежавшую А. В. Никитенко и полностью опубликованную в «Русских пропилеях». Существуют еще не изученные копии лицейских сборников (например, в Публичной библиотеке два сборника собрания И. В. Помяловского). 74
Сборники 1817 г. представляют собой относительно строгий отбор стихотворений пяти лицейских поэтов. При этом по количеству включенных в эти сборники стихотворений каждого можно судить, как расценивали лицеисты относительное значение своих поэтов. На первом месте идет бесспорно Пушкин. Второе место занимает Дельвиг. Поэт, считавшийся корифеем в начале своего пребывания в Лицее, — Илличевский — удерживает к 1817 г. только третье место. Вечный предмет насмешек, Кюхельбекер, занимает место вслед за ним, и этим выражается некоторое признание, которого он добился у товарищей. Корсаков, автор нескольких куплетов, идет в конце плеяды поэтов. Яковлев, автор басен, вовсе не удостоился включения в эти сборники.
Лицейские поэты после запрещения рукописных журналов обратились к печати. Первый опыт в этом направлении проделал Яковлев, но неудачно. Он послал свои басни в «Вестник Европы», который в это время (1814 г.) издавал карамзинист Вл. Измайлов, автор «Путешествия в полуденную Россию». Эти басни не были приняты, что послужило темой для эпиграммы Илличевского. Почти одновременно с ним послал своего «Друга стихотворца» в тот же журнал Пушкин. Стихотворение было принято, но так как редакция потребовала, чтобы автор объявил свое имя, то появление в печати этого стихотворения задержалось. Тем временем Дельвиг успел послать в тот же журнал свое стихотворение «На взятие Парижа», и оно было напечатано в июне 1814 г. (№ 12) за подписью «Руской» и с пометкой «Из С. Петербурга». После стихотворения Дельвига увидело свет и послание Пушкина, в № 13, вышедшем в свет 4 июля. Вслед за ним появились в «Вестнике Европы» переводы Пущина, 75 «Об эпиграмме и надписи у древних» («Вестник Европы», № 18, вышел в свет 23 сентября), а затем его переводные стихотворения были напечатаны и самостоятельно. Первое из них «Цефиз», подражание Клейсту («Вестник Европы», № 19, вышел в свет 30 сентября). Среди других лицейских поэтов в том же журнале удостоился печати и М. Яковлев, напечатавший слабую басню «Посуды» (в № 21, ноябрь) за подписью Ц. С.
Все поэты, печатавшиеся в «Вестнике Европы» 1814 г., перекочевали в 1815 г. в журнал «Российский музеум», издававшийся Вл. Измайловым, которого сменил в «Вестнике Европы» прежний редактор — Каченовский.
В 1815 г. появились в свет и стихи Кюхельбекера в журнале Мерзлякова «Амфион» (№ 9): «Мертвый к живому» и «Песнь лапландца» (за подписью Вильгельм).
Появление лицейских стихов в печати совпадает со смертью первого директора Лицея Малиновского и с наступлением «междуцарствия». По-видимому, только в эпоху безначалия лицеисты осмелились выступить со своими произведениями в печати.
В 1816 г. прекращается участие лицейских поэтов в печати. Возможно, что здесь причиной является новое запрещение, а может быть и то, что Измайлов уже не издавал больше журналов (одновременно прекратился и «Амфион»), а редактор «Вестника Европы» не склонен был печатать лицейские произведения. Возможно даже, что Каченовский и лицейское начальство действовали согласованно.
«Национальные песни», очень популярные в лицейской среде, — куплеты на воспитателей и товарищей, распевавшиеся хором. «Лицейский мудрец» и антологии сохранили для нас ряд подобных песен. Одну из них Пушкин внес в свой лицейский дневник. Другую печатают в составе его сочинений на том шатком основании, что он в 30-х годах вписал ее своей рукой в один из лицейских альманахов («Гауеншильд и Эбергард»), хотя можно предполагать, что в этом сборнике М. Яковлева Пушкин просто записал отсутствовавшую в нем песню, которую он помнил.
Одной из самых популярных была песня «В лицейской зале тишина».
В лицейской зале тишина —
Диковинка меж нами, —
Друзья, к нам лезет сатана
Этот куплет посвящен Гауеншильду, равно как и два следующих. Четвертый куплет читается:
Но кто немецких бредней том
Покроет вечной пылью?
Пилецкий, пастырь душ с крестом,
76
На одной карикатуре Илличевского оба персонажа изображены именно с этими атрибутами.
Далее идут куплеты про гувернеров и экономов.
В другой песне характеризуются лицеисты:
Большой Жано
Мильон бонмо
Без умыслу проворит,
Француз
Свой хвалит вкус
И матерщину порет. 77
Суворов — Вольховский, Гарпей (т. е. Гарпагон) — Гревениц, 78 — Пущин, Француз — Пушкин.
В другой песне пелось:
Покровительством Минервы
Пусть Вольховский будет первый,
Мы ж нули, мы нули,
Пусть об нас заводят споры
С Энгельгардтом профессоры,
И они ведь нули,
Ай люли, люли, люли.
—
Ноль везде он иль четвертый,
Ай люли, люли, люли. 79
Для понимания последнего куплета надо знать, что до 4 сентября 1816 г. успехи воспитанников определялись разделением их на отделы: отличные, очень хорошие, хорошие и посредственные, а с этого числа конференция Лицея постановила ставить отметки с таким их значением: 1 — для отличных успехов, 2 — для очень хороших, 3 — для хороших, 4 — для посредственных и 0 — для выражения отсутствия всякого знания, равно как дурного поведения.
Ребята напилися ромом,
Зато Фому прогнали с громом,
Детей ты ставишь на колени,
От графа слушаешь ты пени. 80
— служитель, через которого Пушкин, Пущин и Малиновский доставали ром. Этот Фома был за то уволен. Виновники в течение двух дней стояли на молитве на коленях. Упоминаемый здесь граф — Разумовский, министр просвещения. О «национальных песнях» сообщает М. Корф по поводу одного анонимного стихотворения: «Такие пьесы, равно как и то, что мы называли национальными песнями, импровизировались у нас обыкновенно изустно целою толпою, и уже потом их кто-нибудь записывал для памяти». 81
Особой формой лицейского творчества были классные сочинения по заданию Н. Кошанского. Известен рассказ Пущина, характеризующий эти классные поэтические задачи: «Как теперь вижу тот послеобеденный класс Кошанского, когда, окончивши лекцию несколько раньше урочного часа, профессор сказал: „Теперь, господа, будем пробовать перья: опишите мне, пожалуйста, розу стихами“. Наши стихи вообще не клеились, а Пушкин мигом прочел два четырехстишия, которые всех нас восхитили. Жаль, что не могу припомнить этого первого поэтического его лепета. Кошанский взял рукопись к себе. Это было чуть ли не в 811 году, и никак не позже первых месяцев 12-го». 82
Направление, в каком Кошанский воспитывал литературные вкусы своих учеников, явствует в достаточной степени из отрывков оды «Освобождение Белграда» с замечаниями профессора, приведенными В. Гаевским в «Современнике» 1863 г. (№ 7, стр. 133—134) Вот что пишет Гаевский:
«Веруя в непогрешимость правил, предписывавших поэту парить, а прозаику течь, Кошанский требовал того же от своих учеников, и в оде Илличевского заменил выражения: двенадцать дней, колодцы выкопав, напрасно, площади, говорить, по его мнению, более эпическими: двенадцать крат, изрывши кладези, тщетно, шумные стогны, вещать и т. п. Кошанскому особенно понравилась следующая строка, возле которой он приписал: „вот поэзия! прекрасно!“.
В Белграде жители в один столпились сонм;
Глухой на площади печальный шум носился,
О том, как исправлял Кошанский стихи, можно судить по следующей строфе:
Что крайности такой им было предпринять?
В отчаяньи врата отверзть врагу хотели,
И, преклоня главу, о жизни умолять.
Против последнего стиха Кошанский отметил: „le plus beau vers“, 83
Уныло граждане с высоких стен взирали,
Колеблясь мыслями, что в бедствах предпринять?
Уже врагу отверзть врата они желали
«Неудовлетворительность этих поправок была сознаваема и самим профессором, который к одной из них приписал: „это неудачно“».
Кошанский в своих поправках руководился нормами учебных поэтик и риторик, предписывавших жесткие нормы классической высокости. По большей части он отмечал в качестве «вялых» и «низких» мест те фразеологические формы (например, «друг на друга»), которые осуждались школьными учебниками, принятыми в те годы в преподавании. Для него еще резкой чертой были отделены «простые слова» («смотрели») от их высоких синонимов («взирали»). Он поддерживал в учениках традиции высокого слога, доживавшего в русской поэзии последние годы. Впрочем, вряд ли от преподавательской практики и можно было требовать каких-то смелых устремлений вперед. В таком же вкусе писали многие, и отвечающие этим правилам стихи главным образом и наполняли отведенные для поэзии страницы журналов. Кошанский, конечно, не шел впереди своего времени, и более чуткий к судьбам поэтического слова юный Пушкин дал верную характеристику Кошанского в адресованном ему лицейском послании.
Перечисленными формами не исчерпывается весь круг литературных занятий лицеистов. В стихах Пушкина, посвященных лицейской годовщине 1825 г., мы читаем:
И наш словарь, и плески мирной славы,
Слова «наш словарь» долгое время оставались неразгаданными. Из издания в издание переходил невразумительный комментарий: «Словарь составлялся воспитанниками и заключал в себе характеристики всех лиц, принадлежавших Лицею». Однако не осталось никаких следов подобного словаря.
«Пушкин и Кюхельбекер». 84 «Словарь» сохранился в архиве Кюхельбекера.
Он весь писан его рукою и, по-видимому, им составлен. Словарь «является сводом философских, моральных, политических и литературных вопросов». Это — расположенные в алфавите тем выписки из русских и западных писателей. Вот характеризующие состав словаря темы: «Аристократия», «Естественное состояние», «Знатность происхождения», «Образ правления», «Низшие (справедливость их суждений)», «Обязанности гражданина-писателя», «Рабство», «Петр I», «Свобода» и т. д. Кюхельбекер выписывает отрывки из Ф. Глинки, из Батюшкова, из газет и журналов («Сын отечества», «Северная почта»). Из западных писателей чаще всего встречаются выписки из Руссо, Шиллера и особенно из Вейса. Популярность последнего имени, не соответствующая подлинному значению этого писателя, имеет какие-то местные, лицейские причины. По-видимому, пропагандистом философских трудов Вейса был его соотечественник Будри. Об известности имени Вейса среди лицеистов свидетельствует, например, тот факт, что среди разгадок логогрифа, помещенного в № 4 «Лицейского мудреца», имеется имя Вейса. Книга его «Principes philosophiques politiques et moraux»85 1785 г. пользовалась в свое время некоторой популярностью также и в среде участников тайных обществ. Имя его неоднократно встречается в показаниях декабристов. 86
Примечания
59 Там же, стр. 33, 35, 37.
61 Грот. Пушкин, его лицейские товарищи и наставники, стр. 246.
62 К. Я. Грот. Пушкинский лицей, стр. 253.
63 Современник, 1863, № 7, стр. 142.
67 Сборник Пушкинского Дома на 1923 год, стр. 63.
69 «Academia», М. — Л., 1935, стр. 466—473.
70 Рукою Пушкина, стр. 468—469.
71 В еженедельных рапортах доктора Пешеля значится, что с 6 по 14 августа 1814 г. Дельвиг был болен опухолью носа.
72 К. Я. Грот. Пушкинский лицей, стр. 309.
73 Грот. Пушкинский лицей, стр. 311.
74 Описание лицейских антологий можно найти в статье Н. В. Измайлова в «Сборнике Пушкинского Дома на 1923 год» (стр. 1—95) и полный их перечень в т. 1 сочинений Пушкина (Изд. АН СССР, 1937, стр. 429—430).
75 В 1814 г. появилось три перевода Пущина, все за подписью «— ЕЕ —»: в №18 «Об эпиграмме и надписи у древних» (со стихотворными переводами Пушкина и Илличевского), в № 22 «О путешественниках» (с немецкого) и в № 23 «Географическое описание царства поэзии» (с немецкого). В биографиях Пущина (вслед за его собственными записками) указывают только на два первых перевода (см.: Гастфрейнд Штрайх. Первый друг Пушкина. М., 1930, стр. 15—16).
76 К. Я. Грот. Пушкинский лицей, стр. 217—218.
78 Чириков в своей характеристике лицеистов 23 сентября 1814 г. о Гревенице писал: «Благоразумен, кроток, вежлив, весьма терпелив, опрятен, бережлив, весьма любит учение, но скуп». Это единственный лицеист, о скупости которого счел нужным писать Чириков.
79 К. Я. Грот. Пушкинский лицей, стр. 228.
81 Я. Грот. Пушкин, его лицейские товарищи и наставники, стр. 227.
82 Пушкин в рассказах и воспоминаниях современников, стр. 52—53.
83 «Самый красивый стих»
84 —18, 1934, стр. 332—339.
85 «Философские, политические и нравственные начала».
86 См.: В. И. Семевский. Политические и общественные идеи декабристов. СПб., 1909, стр. 226—229.