какая космонавтка сгорела в космосе
Миф о сгоревшей заживо советской женщине-космонавте Людмиле
На заре космонавтики все проекты осуществлялись в обстановке строжайшей секретности. Это породило множество слухов и домыслов, не подкрепленных никакими доказательствами. Передаваясь из уст в уста, «секретные сведения» о происшествиях на орбите обрастали новыми яркими подробностями, заставляли слушателей внимать рассказчику с восхищением и ужасом. Одна из самых захватывающих и трагических легенд — страшная гибель космонавта Людмилы.
«Успехи» итальянских радиолюбителей
4 октября 1957 года с 5-го научно-исследовательского полигона Министерства обороны СССР «Тюра-Там» (впоследствии космодром Байконур) был произведен запуск первого искусственного спутника Земли.
«Бип! Бип!» — его сигналы с восторгом ловили радиолюбители всего мира. Не могли остаться в стороне от этого эпохального события и братья-итальянцы Ахилл и Джованни Баттиста Джудика-Кордилья (Judica-Cordiglia)
За символическую плату они приобрели в собственность старый немецкий бункер времен Второй мировой войны недалеко от Турина и оборудовали в нем мощную радиостанцию. Братья установили параболическую антенну, позволяющую весьма успешно прослушивать эфир, и все свободное время вели поиски в УКВ-диапазоне. И они добились таких успехов, что им могли бы позавидовать и профессионалы.
Итальянские энтузиасты не только поймали сигналы практически всех первых советских и американских спутников, но даже сделали магнитофонные записи. В дальнейшем они связались с другими радиолюбителями и создали триангуляционную сеть, позволяющую довольно точно определять местоположение объектов, посылающих радиосигналы.
Результаты их работы впечатлили даже НАСА, которое приглашало братьев в США для обмена опытом.
Однако многие специалисты отнеслись к достижениям итальянцев весьма скептически. В частности, прослушав некоторые магнитофонные записи, они обвинили братьев в их неверной интерпретации, а то и в прямом подлоге.
К примеру, итальянцы утверждали, что в ноябре 1960 года им удалось перехватить телеметрические радиосигналы биения сердца космонавта на орбите, а в феврале 1961 года — переговоры с Землей советского экипажа из нескольких человек.
Итальянская газета «Коррьере делла Сера» привела расшифровку этих переговоров: «Условия ухудшаются… почему не отвечаете. Скорость падает… Мир никогда не узнает о нас…» — и даже назвала имена якобы погибших космонавтов: Алексей Белоконов, Геннадий Михайлов и Алексей Грачев.
Советское руководство не стало даже опровергать эту нелепицу: просто у нас еще не было многоместных космических кораблей, и вообще к звездам до Гагарина никто не летал. Но запущенная утка пошла гулять по мировым СМИ.
Сгоревшая заживо
После этого итальянцы-радиолюбители выдали на-гора очередную суперсенсацию. 17 мая 1961 года, то есть вскоре после полета Юрия Гагарина, они записали переговоры женщины-космонавта с Центром управления полетами. Она говорила по-русски, но с ужасным акцентом, к тому же речь забивалась сильными помехами в эфире, поэтому разобрать слова было очень сложно.
«Пять… четыре… три… два… один… Слушайте. Слушайте. Раз-раз-раз! Говорите. Говорите. Мне жарко. Мне жарко. Что. Пятьдесят пять. Что. Пятьдесят пять. Пятьдесят. Да… Да… Да… Дыхание… Дыхание… Кислород… Мне жарко… Это не опасно. Всё… Это не опасно. Всё… Что. Говорите. Как я должна передать. Да… Да… Да…
Что. Наша передача будет сейчас… Мне жарко… Мне жарко… Мне жарко… Я вижу пламя. Что. Я вижу пламя. Я вижу пламя.
Мне жарко… Мне жарко… Тридцать два… Тридцать два… Сорок один… Сорок один.
У нас авария… Да… Да… Мне жарко. »
Передавая магнитофонную пленку с этой записью газетчикам, братья заявили, что абсолютно уверены в том, что радиосообщение шло с околоземной орбиты. По их предположению, советский космический корабль потерял теплозащитный щит и постепенно сгорал в плотных слоях атмосферы.
Европейские СМИ дружно принялись смаковать эту сенсацию, в красках описывая агонию женщины, заживо поджаривающейся в тесной кабине космического корабля. К тому же примерно в то же время, что и итальянцы, неизвестные сигналы поймал британский радиотелескоп Jodrell Bank.
А 23 мая 1961 года агентство ТАСС сообщило, что в плотных слоях атмосферы сгорел огромный автоматический спутник. В какой-то английской газете предположили, что это была автоматическая межпланетная станция «Венера-1», связь с которой якобы потеряли вскоре после старта.
Но эта версия не выдерживает никакой критики, поскольку запуск «Венеры-1» был осуществлен еще 12 февраля 1961 года, а 19 мая она прошла в 100 тысячах километров от Венеры и вышла на солнечную орбиту. Так что находиться в околоземном пространстве и сгорать в атмосфере этот космический аппарат никак не мог. И потому главенствующее положение заняла версия о страшной гибели советской женщины-космонавта.
Запись, сделанная итальянскими радиолюбителями, дожила до наших дней и до сих пор гуляет по Интернету. Официальные лица никогда ее не комментировали. Но напрашивается вопрос: а существовала ли эта «космонавт Людмила» или же это утка, придуманная братьями для собственного пиара?
Во-первых, любой человек, знакомый с правилами радиообмена, поймет, что в этой записи что-то не так. Прежде всего космонавт и ЦУП пользуются позывными, чтобы правильно идентифицировать друг друга. К примеру, у Юрия Гагарина был позывной «Кедр», у Валентины Терешковой — «Чайка». А в записанных итальянцами переговорах позывные отсутствуют.
Далее. У космонавта есть программа, которую он должен выполнять, передавать подробную информацию в ЦУП, как у него это получается, — даже при форс-мажорных обстоятельствах. Даже если огонь, жара, угроза неминуемой гибели — космонавт все равно опишет ситуацию: что горит, каковы показания приборов и т.д. И вряд ли впадет при этом в ступор — на орбиту запускаются мужественные люди с многократно проверенной крепкой психикой.
Во-вторых, настораживает акцент женщины. Дело в том, что при наборе в отряд космонавтов среди прочих параметров особое внимание обращали на дикцию кандидата и знание им русского языка. Ведь все побывавшие в космосе неминуемо становились звездами, обреченными на множество выступлений на радио, телевидении, различных собраниях и митингах. Здесь никак не обойтись без хорошей дикции.
Да и во время полета при тогдашнем уровне связи, когда сигнал из космоса доходил до служб наземного обеспечения через сеть ретрансляторов, через множество помех в эфире, операторам просто недосуг было разбирать «кашу во рту космонавта», и четкость речи должна была быть идеальной. А у «космонавта Людмилы» речь совершенно невнятная.
В-третьих, непонятно, откуда вообще взялось это имя — Людмила. В сеансе связи оно никак не прозвучало. Кроме того, отряд женщин-космонавтов начал формироваться только в 1962 году. В него вошли Валентина Терешкова, Жанна Еркина, Татьяна Кузнецова, Валентина Пономарева и Ирина Соловьева. Никакой Людмилы в этом списке нет.
Легенда «красного космоса»
Но даже если предположить, что через месяц с небольшим после Юрия Гагарина в космос полетела оставшаяся неизвестной женщина, возникает вопрос: а зачем была нужна такая срочность?
Первый полет человека в космос завершился полным успехом, Гагарин стал героем всего человечества, самой популярной личностью на планете, купаясь в лучах славы и всемирной любви. Это был триумф советской космонавтики, науки и техники. В этой ситуации новый старт был бы скоропалительным и совершенно неуместным.
Так что агония сгоравшей заживо женщины — страшная легенда «красного космоса» — скорее всего, фальшивка, сделанная предприимчивыми братьями-итальянцами ради поднятия престижа своего предприятия. Как говорится, только бизнес — и ничего личного.
«Они были обречены» 50 лет назад погиб экипаж «Союза-11». Кто виноват в главной трагедии советской космонавтики?
«Люк не открывать и ждать группу поиска»
В роковую ночь на 30 июня 1971 года ситуация поначалу развивалась штатно. 29 июня в 21 час 25 минут по московскому времени «Союз-11» отделился от орбитальной станции «Салют-1». Бортинженер Волков доложил, что визуально наблюдается расхождение: «Станция пошла слева от нас, с разворотом». В ответ Земля дала условия посадки: над территорией СССР малооблачно — три-четыре балла. В районе приземления ясная погода, видимость составляет десять километров, температура — 16 градусов выше ноля, ветер — два-три метра в секунду, давление у земли — 720 миллиметров ртутного столба.
В 00 часов 16 минут 30 июня состоялся еще один сеанс связи с кораблем. Организатор и руководитель подготовки космонавтов генерал Николай Каманин напомнил о необходимости при спуске вести постоянный репортаж на коротких и ультракоротких волнах. А после посадки действовать строго по инструкции: резко не двигаться, люк не открывать и ждать группу поиска.
«Желаю мягкой посадки. До скорой встречи на Земле!» — подытожил Николай Петрович. В ответ командир экипажа Добровольский сказал: «Вас понял, условия посадки отличные. На борту все в порядке, самочувствие экипажа отличное. Благодарим за заботу и добрые пожелания».
Планировалось, что «Союз-11» приземлится 30 июня в 02:18 примерно в сотне километров к востоку от города Джезказган в Казахстане. Общая длительность полета составляла к тому времени более 23 суток. Это был мировой рекорд. Волков подтвердил, что все хорошо себя чувствуют, заняли места в креслах. Инженер-исследователь Пацаев подчеркнул: «У меня виден горизонт по нижнему срезу иллюминатора». Добровольский отметил:
Идем по программе. Понемногу появляется Земля. Справа летит станция. Здорово, красивая! Сейчас начинаем ориентацию. Проверили системы. Все в норме. У меня уже повернулся горизонт. Станция выше меня
В Центре управления полетами попрощались с экипажем до следующего сеанса связи — не подозревая, что его уже не будет. В 01:35:24 была включена тормозная двигательная установка спускаемого корабля, в 01:47:28 произошло разделение отсеков «Союза-11». Ожидалось, что с борта последует доклад об этом, но радиоэфир молчал.
Экипаж космического корабля «Союз-11» с главным конструктором Василием Мишиным и космонавтом Андрияном Николаевым (второй слева) перед полетом. Июнь 1971 года
Старт и приземление космического корабля в Советском Союзе традиционно считались событиями особой важности. И на этот раз в зале оперативно-технического руководства ЦУПа вестей ждали министр общего машиностроения СССР Сергей Афанасьев, председатель Государственной комиссии по летным испытаниям пилотируемых кораблей генерал Керим Керимов, конструктор ракетно-космической техники, в том числе «Союза-11», Василий Мишин, член Государственного комитета оборонной техники генерал Яков Трегуб, начальник Главного управления космических средств Ракетных войск стратегического назначения генерал Андрей Карась и представители других организаций, причастных к полетам в околоземное пространство.
Спустя 20 минут все поняли: что-то произошло. Но что именно?
Укрощение строптивой станции
К концу 60-х годов стало ясно, что СССР проигрывает лунную гонку США. Причиной тому явились многочисленные аварии ракет-носителей, которые должны были запускать космические аппараты вокруг спутника Земли. Тогда возникла идея перенацелить усилия с Луны на создание орбитальных станций, опередив в этом американцев, что получило одобрение политического руководства страны.
19 апреля 1971 года с космодрома Байконур была запущена первая в мире орбитальная космическая станция под названием «Салют-1». Она состояла из трех отсеков — агрегатного, переходного и рабочего. Двигатели системы ориентации были взяты от кораблей «Союз». При этом объем топливных баков увеличен в два раза. Запас горючего, продовольствия и кислорода был рассчитан на три месяца. Предполагалось, что «Салют-1» посетят две-три экспедиции.
Сюрпризы начались сразу же: выяснилось, что на станции не открылась крышка отсека научной аппаратуры и отказали шесть из восьми бортовых вентиляторов станции. Это ставило под угрозу большинство научных экспериментов и могло вызвать серьезные осложнения в работе системы жизнеобеспечения космонавтов.
В первопроходцы выбрали самый опытный экипаж. За плечами командира Владимира Шаталова и бортинженера Алексея Елисеева было уже по два полета. Исключение составлял лишь инженер-исследователь Николай Рукавишников, который еще не бывал в космосе. Среди основных задач миссии значились стыковка и доставка первых космонавтов.
Но запуск «Союза-10» 22 апреля 1971 года был сорван. Из-за не прекращавшегося всю ночь дождя на корпусе ракеты появились блуждающие токи переменного знака (то «плюс», то «минус»), и за минуту до старта выяснилось, что не отходит кабель-мачта. Возникла крайне опасная ситуация: могла сработать система аварийного спасения и начаться пожар. Космонавтов экстренно эвакуировали, а пуск отложили на следующий день. Он прошел успешно, и 24 апреля началась стыковка.
И снова ЧП. После соприкосновения «Союза» с «Салютом» выяснилось, что они не дотянулись друг до друга на 90 миллиметров. В такой ситуации переходить на станцию без скафандров — смерти подобно. Их же на трехместных кораблях отменили еще с полета «Восхода-1» в октябре 1964 года.
Существовавшие в то время скафандры «Беркут» и разработанный на его основе «Ястреб» весили более 20 килограммов каждый, не считая ранцевого оборудования. Это полезное, но громоздкое оснащение занимало много места, и им решили пожертвовать в пользу третьего члена экипажа, тем самым сильно опередив американцев, которые запустили сразу троих астронавтов только в октябре 1968 года. К тому же считалось, что советские космические корабли настолько надежны в плане герметичности, что в них можно летать хоть в одних трусах.
Что делать? Запаса кислорода на корабле оставалось только на 40 часов полета. Оставался экстренный вариант — с помощью пиропатронов отстрелить стыковочный штырь «Союза». Но в таком случае «Салют» был бы потерян для других экспедиций, поскольку соединиться с ним стало бы уже невозможно. Специалисты ЦУПа подсказали верное решение: открыть замок и освободить стыковочный штырь корабля путем установки перемычки в одном из приборов. Позже, уже на Земле, выяснилось, что причиной неудачи стал сбой автоматики в системе управления.
«Негостеприимство» станции привело к тому, что полет пришлось срочно прекратить, и в тот же день «Союз-10» произвел незапланированную посадку, впервые в истории мировой космонавтики сев ночью. Итоги неудачной миссии стали поводом для доработок систем управления и более тщательной подготовки космонавтов для следующего корабля — «Союза-11».
Военные против гражданских: кто полетит?
Экипаж состоял из командира Алексея Леонова, бортинженера Валерия Кубасова и инженера-исследователя Петра Колодина. Дублерами были Добровольский, Волков и Пацаев. Назначение не вызывало сомнений у начальства — после шаталовского экипажа леоновский был следующим по опыту и количеству полетов в космос, за исключением новичка Колодина.
Алексей Архипович Леонов был первым в мире человеком, вышедшим в открытый космос в 1965 году. Он проявил исключительное мужество и самообладание в нештатной ситуации, когда раздувшийся скафандр препятствовал его возвращению в корабль «Восход-2». Кому, как не ему, поручить укротить «Салют-1»?
Старт был назначен на 6 июня, а вечером 28 мая оба экипажа прибыли на Байконур. Оставшееся до полета время космонавты занимались подгонкой тренировочных костюмов, шлемофонов, привязных ремней и кресел. Все шло по плану. 30 мая коллеги тепло поздравили Леонова с 37-летием, выпустив по этому поводу специальный номер стенгазеты.
3 июня случилось то, что кардинально изменило ситуацию: во время предстартового обследования врачи обнаружили у Кубасова затемнение в правом легком. Они предположили, что это начальная стадия туберкулеза, и категорически запретили космонавту полет, чтобы он не заразил остальных.
Космонавты Алексей Елисеев, Владислав Волков, Алексей Леонов (слева направо)
Александр Моклецов / РИА Новости
Для всех этот вердикт прозвучал как гром среди ясного неба. Валерий Николаевич считался одним из самых здоровых людей. Накануне он пробежал пять километров, играл в теннис, на плохое самочувствие не жаловался, анализ крови был хороший. Начались споры о том, кто должен его заменить. Генералы отстаивали вариант, при котором летел военный летчик Леонов и военный ракетчик Колодин. Бортинженером предполагался уже бывавший в космосе Владислав Волков. Генеральные конструкторы лоббировали более «гражданский» экипаж Добровольского, в котором только командир был военнослужащим.
За оставшееся время Леонов попробовал сработаться с Волковым и остался им глубоко недоволен. Впрочем, по-другому и быть не могло — они были похожи. Два самодостаточных человека с энергичным, лидерским характером. У обоих — по «Золотой Звезде» Героя Советского Союза за совершенный полет. Один талантливый живописец, другой — замечательно играющий на гитаре, знаток анекдотов. Двум холерикам на одном корабле не было места.
О недовольстве Леонова Петр Колодин в приватной беседе сообщил Волкову, и тот, вспылив, направился прямиком к Мишину, категорически потребовав оставить себя в экипаже Добровольского.
Ярость Леонова и слезы Колодина
В результате победило мнение конструкторов, и 4 июня на заседании Госкомиссии было объявлено, что летят Добровольский, Волков и Пацаев. Еще никогда до этого экипаж не меняли целиком. На какие-то минуты воцарилась гнетущая тишина. Леоновцы сидели, низко опустив головы, как футболисты, проигравшие ответственный матч. Но и бывшие дублеры не выражали радости — слишком внезапна была свалившаяся на них ответственность.
Полет в космос означал звание Героя Советского Союза, пять тысяч рублей премии, автомобиль «Волга» и иные блага. Они становились известными всему миру, выходя из тени более прославленных товарищей. Но дело было не только и не столько в медных трубах. Со времен Юрия Гагарина в космонавты шли люди, для которых путь к звездам был смыслом всей их жизни. Зачастую через тернии.
Как-то старшая дочь Добровольского Марина попросила отца рассказать, откуда у него на запястьях рук глубокие шрамы. Он усмехнулся и ответил, что расскажет, когда она подрастет. Уроженец Одессы, во время войны он подростком рыл окопы, а после падения города перешел в подпольщики.
У Виктора Пацаева все началось с книги Константина Циолковского «Путешествие на Луну», которую он прочитал еще в детстве. После окончания Пензенского индустриального института молодой инженер участвовал в создании приборов для метеорологических ракет. Затем перешел в конструкторское бюро одного из основателей отечественной космонавтики Сергея Королева. Там он зарекомендовал себя как опытный специалист и был рекомендован к полетам в космос.
Москвич Волков тоже несколько лет поработал в КБ Королева инженером-конструктором, прежде чем в 1969-м отправиться в составе экипажа «Союз-7» в полет.
Георгий Добровольский, Владислав Волков, Виктор Пацаев на Госкомиссии
Леонов был вне себя от ярости. Космонавт №11 должен лететь именно на «одиннадцатке». Он, бывавший в цехах завода еще на стадии строительства «Союза-11», давно считал его своим кораблем. Все это, не стесняясь, Леонов высказал большому начальству. До слез переживал и Колодин, который чувствовал, что никогда не отправится на околоземную орбиту. Он корил себя за неосторожный разговор с Волковым, не подозревая, что тем самым спас жизнь себе и командиру.
Отношения между экипажами испортились окончательно. После объявления решения Госкомиссии добровольсковцы не пожали руки леоновцам, как это обычно происходило. На следующий день, 5 июня, леоновцы ответили демаршем: в конце торжественного митинга, когда космонавты делают совместный круг почета, они остались на месте.
Этот строптивый Волков
Старт и последующая стыковка с «Салютом-1» прошли нормально, и первым на борт станции 7 июня ступил Пацаев. Он заменил отказавшие вентиляторы, включил установку регенерации воздуха и освещение. 8 июня, после того как развеялась гарь от сгоревших приборов, экипаж приступил к работе. После тесного «Союза» прилетевших приятно удивили комфорт и большой объем жилых и рабочих отсеков станции.
16 июня из-за сильной гари и дыма космонавтам вновь пришлось перейти на корабль. Рассматривался даже вариант расстыковки и досрочного прекращения полета, но, отключив некоторые приборы, удалось устранить ЧП. Больше нештатных ситуаций не было, но из-за длительности полета и сильной загруженности экипаж заметно устал.
Накопились в том числе и психологические проблемы. В частности, неугомонность Волкова давила на Добровольского, который записал в дневнике: «Если это совместимость, то что же такое несовместимость?».
На слишком большую активность бортинженера обратили внимание в ЦУПе, сделав ему замечание, что на корабле все решает командир и надо выполнять его распоряжения. На это самолюбивый Волков возразил: «Мы все решаем экипажем, мы сами разберемся, как нам быть».
Ответ вызвал острое раздражение Каманина, который посчитал, что среди ошибок космонавта — переоценка своих знаний, торопливость, излишние эмоции, а также пренебрежение мнением своих товарищей по полету и специалистов на Земле. «Разбор полетов» отложили до приземления.
Но в целом ссор не было. 19 июня экипаж отпраздновал день рождения Виктора Пацаева, отметив его теплым поздравительным письмом жены космонавта и праздничным деликатесом в виде репчатого лука — растение тайком пронес на борт хитроумный Волков.
27 июня он записал в своем дневнике:
Почему-то эти два дня сплю очень мало. В общей сложности спал всего часа три. Никак не могу себя заставить. Вчера даже решил перед сном почитать «Евгения Онегина» и так увлекся, что протянул после отбоя целый час. Но и книга не помогла
Как будто что-то предчувствовал.
Еще одно неприятное происшествие случилось уже в самом конце, когда космонавты перешли в «Союз». Загорелось табло: «Люк негерметичен». Оно погасло только после того, как на его концевик положили кусочек пластыря и на шесть с половиной оборотов затянули штурвал.
«Сохраняйте мужество в это печальное время»
Приземление спускаемого аппарата
Кадр: Студия Сергея Медведева / YouTube
В адрес их родных и близких приходили многочисленные телеграммы и письма со словами соболезнования и поддержки. Президент США Ричард Никсон писал Марине Добровольской: «Я понял, что мужественный человек оставил после себя мужественную дочь, которая очень любила его. Продолжайте сохранять мужество в это печальное время».
«Виновник» был найден быстро — разгерметизация спускаемого аппарата произошла из-за самопроизвольного открытия одного из двух вентиляционных клапанов. Они были предусмотрены на тот случай, если космический корабль приземлится люком вниз или сядет на воду. Но клапан почему-то открылся на высоте 150 километров.
Расследование пришло к выводу, что после того, как давление в кабине стало быстро падать, космонавты поняли, что случилось. Волков и Пацаев отстегнули плечевые ремни, чтобы выключить радиоаппаратуру и по звуку определить утечку. Добровольский вместе с инженером-исследователем попытались закрыть вентиль. Но сознание быстро гасло, и через 20 секунд они, обессиленные, упали в кресла.
Уже в ходе экспериментов было установлено, что физически здоровому человеку, который не страдает от удушья, на закрытие вентиля клапана требуется не менее 55 секунд. У экипажа злополучного корабля на это времени просто не было. Без скафандров они были обречены.
В космических полетах наступил 27-месячный перерыв — до сентября 1973 года, когда был запущен «Союз-12». Все это время Госкомиссия пыталась понять причины странного поведения клапана, моделируя разные ситуации. Но он ни разу больше самопроизвольно не открылся.
За это время компоновка аппаратуры на «Союзах» была сделана более удобной. На несколько лет были отменены полеты трехместных экипажей, а все космонавты с тех пор совершают взлет и посадку только в скафандрах.
Выяснилось, что затемнение в легком у Кубасова — всего лишь аллергия на вещества, которыми опрыскивают деревья, и она вскоре прошла. В 1975-м он и Леонов стали дважды Героями Советского Союза, совершив полет на «Союзе-19» и историческую стыковку с американским кораблем Apollo.
«Салют-1» был затоплен в водах Тихого океана 11 октября 1971 года. Ему на смену пришли другие, более совершенные советские орбитальные станции. Больше человеческих жертв в отечественной космонавтике, к счастью, не было.
У США первая орбитальная станция Skylab была запущена в мае 1973-го. А вот трагедии в безвоздушном пространстве были впереди: при катастрофах кораблей Challenger в 1986-м и Columbia в 2003-м погибли тринадцать американских астронавтов и один израильский. Космос не прощает ошибок.