Нежат уйгур что с руками
Знакомство с героями сериала «Бумажный дом» (Kagit Ev) (2021)
Премьера турецкого сериала «Бумажный дом» (Kağıt Ev) состоялась 19 апреля 2021 на Star TV. На этой странице вы можете познакомиться с персонажами сериала.
Джихан Фыртына (Эрдал Бешикчиоглу)
Женат, есть трое детей. Он отец, который любит своих детей. Он хороший оратор и настоящий книжный червь. Он восхищает всех своей находчивостью. Его чувства очень сильны. Является добровольным помощником команды полиции по расследованию преступлений. Он успешный академик, новый профессор юридического факультета.
Айлин Фыртына (Нур Феттахоглу)
Амбициозная, страстная, уверенная в себе, занимающаяся карьерой, мать троих детей, красивая женщина. Она хочет, чтобы каждая область ее жизни была идеальной, ее одежда, детали дома, образование детей, их дружба, положение ее мужа, ее сила — все должно быть таким, как она хочет. Кроме того, она всего достигает. Она архитектор и художник идеальной картины, в которой он находится.
Азра Индже (Тувана Тюркай)
Она красива, при этом амбициозна и страстна. Она психолог и ведет программу на новостном канале. Одержима, если что-то пришло в голову, то она обязательно это получит. Она впервые встречает Джихана, слушая его на конференции, и включает его в свою программу, а затем он становится ее постоянным гостем.
Гюльсюм Йылмаз (Нихаль Колдаш)
Совестливая, добросердечная и трудолюбивая. Помощник семьи Фыртына с большим опытом. Вкусно готовящая, дотошная, верная женщина и мать.. Поскольку она сама не могла учиться, ее единственная надежда — дочь Инджи.
Бюлент Ишык (Джан Нергис)
Холост, харизматичен, красив и кокетлив. После окончания полицейской академии он встречает Джихана, пока тот учится на юридическом факультете, и они становятся близкими друзьями. Он очень успешен в своей работе, он успешно провел множество международных операций, служил в Интерполе.
Джемре Фыртына (Хелин Кандемир)
Средний ребенок в семье. Она непредсказуема, будучи жизнерадостной девушкой, через короткое время может превратиться в агрессивного человека, иногда страдает тяжелой депрессией. На самом деле она очень умна, но она использует свой интеллект, чтобы разрушить окружающую среду. Безумно любит своего отца и не хочет ни с кем его делить.
Мерт Фыртына (Неджат Уйгур)
Он красивый, успешный, энергичный парень. Старший сын семьи Фыртына, студент старшего курса инженерного факультета. Мерт, который может быть доволен малым, находится в очень хороших отношениях со своей семьей и друзьями.
Четин Йылмаз (Бюлент Гюльтекин)
Он молодой человек, который бросил школу, не может найти хорошую работу после того, как пришел из армии, и пытается скрыть свои страхи перед будущим. Старший брат Инджи. Ему неудобно, что Инджи учится в хорошем университете, потому что он искренне завидует ей в этой ситуации.
Халиль Йылмаз (Яшар Узер)
Старомодный и ленивый человек. Отец Инджи и муж Гюльсюм. Его уволили после того, как он попал в аварию во время вождения в нетрезвом виде на фирме, которой он управлял. Был наполовину прикован к постели и никогда больше не имел нормальной работы.
Нежат уйгур что с руками
Турецкие сериалы Teammy | ХазЧаг | Йешилчам запись закреплена
Совсем скоро на экраны Турции выйдет сериал Наша история / Bizim Hikaye производства телекомпании Фатиха Аксоя MED Yapim, подарившей нам такие сериалы как Я назвала ее Фериха, Статус отношений: запутано, Мама. К уже известному нам актёрскому составу Хазал Кая, Бурак Дениз и Реха Озджан присоединились Пынар Торе, Ягызджан Коньялы, Корхан Фырат, Беркай Акын, Эврим Доган, Несрин Джавадзаде, Альп Акар, Неджат Уйгур, Омер Севгили, Мехметджан Минджиозлу, Зейнеп Селимоглу и Исмаил Карагёз.
В режиссёрском кресле Сердар Гёзелекли, в портфолио которого такие проекты как Жизнь полна чудес и Улыбки хватит, а сценарием займутся писательница Хатидже Мерьем, работавшая над адаптацией Отчаянных домохозяек для турецкого телевидения, а также писавшая сценарии к сериалам Мама и Война роз и Бану Киремитчи (Статус отношений: Запутано). Сериал является адаптацией популярного англо-американского проекта Бесстыжие и пока не ясно как такая смелая тема «ляжет» на турецкую почву.
Когда Филиз встречает Барыша (Бурак Дениз), она уверена, что в её и так сложной жизни нет места для любви. В свою жизнь Филиз не впускала никого, кроме соседки и близкой подруги Тюлай. Однако Барыш влюбляется в девушку с первого взгляда и пытается сделать все, чтобы добиться её расположения, став частью её семьи. Однако история этой любви окажется не такой простой, когда в нее вмешается влюблённый в Филиз офицер полиции Дженгиз, который намерен вставлять влюблённым палки в колеса. Помимо Дженгиза, отношениям будет мешать тайна, которую скрывает Барыш (в оригинальной американской версии он отпрыск богатой семьи, который скрывает этот факт от возлюбленной и на досуге подрабатывает угоном машин).
marafonec
marafonecМарафонец
Бег на месте к горизонту
Мозг государства Чингисхана: уйгуры, которых придумали …русские
1921 год. Средняя Азия. Революционные ветры смели Российскую Империю, многочисленные «белые», «зеленые», «розовые» и прочие армии, включая интервентов — на свалку истории. В городе Ташкенте гремит патетическими речами съезд (курултай) представителей «уйгурской интеллигенции». Чтобы революционность была во всем, вплоть до сотрясения основ, профессор-востоковед из Казани Сергей Малов выдвигает предложение: восстановить древнее наименование «уйгур».
Присвоить его в качестве этнонима и названия оседлого тюркоязычного населения Восточного Туркестана. Бардак и отсталость какая-то историческая, понимаш. Бают на одном языке, традиции берегут. А называют себя по месту прописки: кашгарцами, манчинами, даланцами, илийцами, турфанцами да таранчами. А чтобы отсталому Китаю себя противопоставить — промеж себя зовутся «йеарлик».
Что противу истины тысячелетней смотрится. Не отражает сути исторической, ведь переводится слово как-то обыденно — «земляки», «местные». А теперь будем… «уйгурами»! Решение одобрили. Так революционный Ташкент заварил крутую кашу, исполнил давнюю мечту народа. Создать свое национальное государство, воплотить в жизнь идеи джадидизма. Революционная Россия и СССР тему подогрело, ввело в массовый оборот древнее имя народа, создало себе знатный головняк в дипломатических отношениях с Китаем.
Политика.
Кто ориентируется в современных этно-дискуссионных проблемах мира, знает прекрасно: уйгуры — это национальное меньшинство Китая. Полмиллиона проживают в других странах. Они вместе с курдами и туарегами образуют ТОП-3 самых многочисленных народов, не имеющих собственного государства. Хотя как — нацменьшинство Китая. Если смотреть в пропорциях. От миллиарда жителей Поднебесной, или сколько их там уже… На территории КНР проживает свыше десяти миллионов уйгуров. Самое многочисленное же нацменьшинство России — татары… насчитывают всего пять миллионов триста тысяч душ.
В Китае уйгуры имеют свою автономию, на землях исторической родины. Очень спорную и странную, под названием «автономный район» Синьцзян-Уйгурский. Это одна шестая территории КНР. Китайцы переводят название провинции — «новая граница». Трения уйгуров с Правительством постоянные, не тема этой статьи. Скажу лишь, что треть пограничных и внутренних войск Поднебесной — квартирует там, в Джунгарии. Или Восточном Туркестане.
На карте провинция Синьцзян выглядит впечатляюще: крайний северо-запад КНР, между Монголией, государствами Средней Азии, Афганистаном и Тибетом. Суровый и негостеприимный край, две тыщи вёрст с востока на запад, чуть меньше — с севера на юг. Высокие горные хребты, засушливые равнины, полу-пустыни и пустыни. С многочисленными оазисами, истории самой древней. Они помнят первые караваны, которые пробили легендарный Великий Шелковый Путь.
(Иллюстрация из открытых источников)
История.
Просто для понимания: этот древний народ за свою долгую историю создал десять государств, а Уйгурский Каганат (VIII-IX века) занимал огромную территорию, от современного Казахстана до Кореи. Древняя история породила очень интересную, глубокую и самобытную культуру. В VI веке уйгуры уже имели собственную письменность, всегда отличались высоким уровнем общего образования. Их письмо постоянно заимствовали многие тюркские племена, монголы и маньчжуры.
Генетики и историки единодушны — этнос уйгуров порождён идеей и существованием Великого Шёлкового Пути. Как только была пробита первая караванная тропа из Китая в Средиземноморье, там прочно обосновались уйгуры. Веками они замешивали в себе исторический коктейль из исчезнувших тюркских и монгольских народов, вбирали древнее население оазисов огромной и жуткой пустыни Такла-Макан.
(Иллюстрация из открытых источников)
Торговый синдикат.
На главный исторический момент рубежа XII-XIII веков — появление в семье Есугея-багатура малыша по имени Темуджин, уйгуры все еще глубоко переживали утрату Каганата, павшего под ударами северян, енисейских кыргызов. Но период их исторического безвременья подходил к концу, они были готовы к великим свершениям.
Ведь начиная IX века, только и делали, что выживали. Почти столетняя засуха в Великой степи перекроила всё в регионе, уйгурский народ плотно обосновался в оазисах Джунгарии и Кашгара, был вынуждении сменить кочевой уклад на оседлый. Основная деятельность: сельское хозяйство и стойловое животноводство. Очевидцы говорили о местах их проживания: «это не пашня, а цветущий сад».
Нет худа без добра. Смена приоритетов в укладе расположила уйгуров в интересном географическом месте. Оазисы были зажаты между двумя «мертвыми зонами» — хребтами Восточного Тяньшаня и безводными пустынями. Кочевое скотоводство было ограничено предгорьями, не круглогодично. Но, уйгурские оазисы находились почти в самой середине знаменитого Великого шелкового пути. Миновать их было невозможно абсолютно всем купцам.
Устроив повсеместно в своих землях укрепленные и охраняемые караван-сараи, снабжая караваны всем необходимым, давая отдых и собирая пошлину с каждой группы товаров, уйгуры стремительно богатели. С конца X века самостоятельно ударились в бизнес. Буквально за половину века они настолько хитро устроились в главные посредники Шелкового Пути, что их начали подозревать во многих нехороших вещах. Например, в «контролируемом бандитизме». И религиозном. Поскольку были несторианами и буддистами. По разному объясняли исчезновение одних караванов, при полной сохранности — других…
(Иллюстрация из открытых источников)
Китайские купцы, опасаясь тягот и опасностей бесконечного пути, не желая надолго покидать родные дома, почти перестали возить товар дальше Уйгурии. Схема заработала и в обратном направлении. Уйгуры сами стали наведываться на родину шелка, предлагая за китайские товары очень хорошие деньги. Они вызывали возмущение среди чиновников имперских даже, размещая предоплатой внушительные заказы в Поднебесной, создавая дефициты внутри Китая.
Китайские товары перевозились в Срднюю Азию, в каждом большом городе уйгуры заводили собственные кварталы, самые крупные были в Фергане и Самарканде. Тут закупалось то, что пользовалось спросом в Китае (особенно знаменитые арабские жеребцы), отправлялось туда. Выгода логистическая была огромна: обычный купец путешествовал по Шелковому пути пару-тройку лет. Уйгуры же, сознательно идя на снижение баснословной моржи, — за один год успевали совершить два-три торговых путешествия. Объемы всегда побеждают большую эпизодическую прибыль, поэтому легенды об их богатстве и предприимчивости стали известны даже у европцев Венеции и Генуи.
Транзитная торговля полностью изменила образ жизни и культуру целого народа. Этот процесс требовал большого числа грамотных людей, знающих несколько языков. В конце X века был придуман еще один уйгурский, более современный и универсальный алфавит. Учить это письмо не брезговали даже в Китае, считая его язык более всего приспособленным для высокой поэзии. Позднее алфавит стал основой делопроизводства и международной дипломатии при Чингисхане, его потомках. Дети монгольской знати изучали в обязательном порядке.
Если дерзнуть очертить ситуацию в регионе широко: уйгуры в определенном смысле выступили перед тюрко-монгольскими народами в роли учителей цивилизации. Северные степные племена — кераиты и найманы, потом — Чингизовы монголы обязательно брали из их среды грамотеев и администраторов для государственных канцелярий. В доброй половине Верхней Азии уйгурский тюркский язык и уйгурский алфавит стали языком и письменностью национальной администрации.
Небывалое купеческое богатство уйгуров, достающееся им без каких-либо усилий — сделало их абсолютно не воинственным народом. Стали мирными людьми, предпочитая договариваться, откупаться или платить дань наиболее агрессивным соседям. Только мудрые степные вожди старались этого не делать. Потому что получатели золота уйгуров … очень быстро обретали вечный покой. Обязательно находилась более страшная сила, нежданно-негаданно приходившая из неведомых далей и сметавшая «получателей дани».
Из военных способностей уйгуров все отмечали — инженерные. И (внимание!) — траспортно-логистические. Новые торговые маршруты очень часто прокладывались именно ими. Уйгурские караваны появлялись глубоко в Сибири, вплоть до северных широт, если судить по уникальным находкам. Даже великие умники Китая предпочитали нанять уйгуров, чтобы проектировать дороги, строить мосты в самых гиблых землях.
(Иллюстрация из открытых источников)
От наиболее амбициозных военных вождей Степи уйгуры откупались. С легким сердцем принимая вассальную зависимость. Через поколение всё таинственным образом возвращалось на круги своя, их повелители начинали просить деньги в долг, с великим процентом. Так уйгуры поступили с победоносными киданями Елюя Даши, захватившими Семиречье. И основавшими кара-киданьскую державу.
Но перед появлением на исторической сцене Темуджина — всё опять поменялось. Кара-китаи вспомнили о богатом соседе-народе, решили плотно оседлать их участок Великого Шелкового Пути, даже назначили наместника в их земли, чтобы повысить собираемость, так сказать… Ошиблись. Уйгуры заключили…
Союз с Чингисханом.
У уйгуров государь назывался своеобразно. Если их соседи любили титулы: «великий», «сильный», «могучий», «хан ханов», то эти скромняги величали своего господина — идикут. В переводе — «господин счастья». О многом говорит. Тоненько, ага. Трудно оспорить — все ураганы Великой Степи обходили их стороной, завоеватели ничуть не нарушали «счастья». Китайские хроники так описывают начало дружбы уйгуров и Чингисхана.
Уничтожив в 1204 году царство найманов, Чингисхан нашел среди них писца-уйгура по имени Тататунга, хранителя золотой печати. Увидев этот загадочный предмет, Завоеватель заинтересовался им, назначением само собой. Тататунга ответил:
Писец-уйгур (как и сотни других его соплеменников) был у найманов канцлером, командовал многими государственными «приказами». Чингисхан взял его на ту же должность, и с того времени все официальные акты Монгольской империи составлялись на тюркско-уйгурском языке. «Неграмотный» Великий хан заставил своих четырех сыновей обучиться уйгурской письменности, под руководством Тататунга.
(Иллюстрация из открытых источников)
Другой умник, известный истории как канцелярский заправила, — был Чинкай, кераит, погруженный в уйгурскую культуру. Он знаком западной историографии под титулом «протонотариуса», канцлера то есть. Перед смертью Чингисхан оставил своим преемникам те самые легендарные «уйгурские приказы», на которые опирались наследники Великого долгие десятилетия.
Не буду постить несколько китайских Хроник и персов-арабов, которые живописали красочную дипломатическую процедуру вхождения в «сердечный союз» уйгуров и монголов, зафиксируем лишь одно: идикут (священное величество Счастья) по имени Барчук, весной 1211 года предстал перед Чингисханом лично.
В знак признания сюзеренитета вручил монгольскому владыке дары: золото, серебро, самоцветы, шелка, узорчатые дамасские ткани, парчу. И кучу приятных слов в придачу. Визитер был принят необычайно ласково, ему пообещали руку монгольской княжны. По некоторым хроникам — выдали замуж. И он стал «пятым сыном» Чингисхана, как его сам Великий назвал…
5 традиций уйгуров, о которых надо знать
Для чего нужны жигит-беши, что такое машраб и как уйгуры пьют чай?
Казахстан считается гостеприимной и многонациональной страной, но о культуре народов, которые живут с нами бок о бок, мы знаем не так много.
Пока пандемия окончательно не изменила их традиционные устои, при поддержке Европейского Союза мы решили рассказать об обычаях наших соотечественников: казаков, узбеков, корейцев, уйгуров и турков.
Впервые уйгуры начали заселять территорию Казахстана в 1860-1880 годах после подавления национального восстания в Китае. Сегодня они входят в пятёрку самых распространённых национальностей страны, населяя в основном Алматинскую область.
В этом году пандемия внесла большие корректировки в привычную жизнь уйгурской народности. Массовые праздники сменились небольшими семейными обрядами, а этнокультурные организации перешли на дистанционный формат работы.
Так случилось и с республиканской общественно-политической газетой «Уйгур авази». Со слов главного редактора Ершата Асматова, сейчас работается сложнее, но команда старается не отставать от общественной жизни и принимает активное участие в онлайн-мероприятиях Ассамблеи народов Казахстана.
Во время карантина редакция стала освещать больше новостей о пандемии в стране, а корреспонденты из разных районов Алматы делали репортажи с блокпостов и освещали их в каждом номере газеты.
Где бы ни проживали уйгуры, они создают местную общину жут, которую также называют «махалля». В каждой общине выбирают главу — своеобразного старосту. Он является главным организатором всех мероприятий в общине, включая ритуальные: свадьбы, обрезание, поминки и так далее.
Глава именуется «жигит-беши» — главой джигитов. Им становится самый авторитетный человек с ораторскими и организаторскими способностями.
В Казахстане эта неоплачиваемая общественная должность имеет определённую иерархическую структуру: жигит-беши выбирают Совет жигит-беши, который входит в Республиканский этнокультурный центр уйгуров Казахстана.
Машрабы
Мужские собрания увеселительного характера, которые в традиционном обществе организовывались после сбора урожая примерно раз в месяц. Машрабы также выполняют коммуникативную, просветительскую, воспитательную функцию в обществе.
В народе говорили «отдай сына сначала в школу, потом в машраб». О человеке, который не знал обычаев и традиций, говорили «не видевший машраб человек».
Мужские собрания объединяют людей по разным признакам: их могут создавать ровесники, родственники, коллеги по работе, соседи. Проходят они в три этапа:
— Во время первого исполняются песни, рассказываются шутки, соперничают острословы;
— Второй носит театрализованный характер и называется «дава дастур», что переводится как «предъявление претензий»;
— Последняя часть машраба представляет собой свободную беседу, культурно-просветительские мероприятия. В старину читали художественные и поэтические книги, жизнеописания святых мусульман.
Доппа
У многих народов есть такой головной убор, но уйгурская тюбетейка отличается от тех, что носят другие народы. Мужская бадам доппа, где на чёрном фоне вышиваются стилизованные белые изображения миндаля, идентична узбекским и таджикским тюбетейкам. Существует около 50 видов доппа.
Остальные уйгурские мужские тюбетейки — яркие, с цветными узорами, отличаются в зависимости от района проживания. В старину доппа носили в повседневной жизни, сейчас носят по торжественным случаям.
Уйгурский лагман
Уйгурская лапша, натянутая вручную с подливом из мяса и овощей. Существует мнение о китайском происхождении этого блюда, но китайская лапша готовится иначе. Уйгурский лагман отличается от других видов лапши, используемых в кухнях разных народов.
Уйгуры слывут в Центральной Азии искусными поварами, а почётное место в национальной кухне занимает лагман. Существует большое разнообразие видов лагмана и поверий, связанных с ним.
Например, члены семьи умершего человека до 40 дней не должны готовить лагман, поскольку считается, что в этом случае дорога из этого мира в иной сильно удлинится. Однако они могут есть лагман, приготовленный другими людьми за пределами своего дома.
Аткенчай
Это чай с молоком и солью. Для его приготовления используется только очень крепкий чёрный чай. Молоко должно быть со сливками. Аналогичный чай имеется в кухне монголов и тюркоязычных тувинцев и кумыков. У монголов чай с молоком является практически супом, поскольку в него добавляют сушёное мясо и жиры.
В старину уйгуры добавляли в аткенчай сушёные бараньи шкварки и жир: выпив такой чай вместе с тандырной лепёшкой, уйгурский крестьянин мог идти работать на поле. До сих пор чай подают с тандырными лепёшками.
Аткенчай — неизменный атрибут женских посиделок, которые называются «чаями».
Материал согласован и одобрен Ершатом Асматовым — главным редактором общественно-политической газеты «Уйгур авази», членом Ассамблеи народов Казахстана и профессором Аблетом Камаловым — доктором исторических наук.
Содержание данной публикации является предметом ответственности автора и не отражает точку зрения Европейского Союза.
Как уйгурцев превращают в китайцев. Как технологии слежения лишиют уйгуров их национальной идентичности: религии, языка и традиций.
Как уйгурцев превращают в китайцев. Как технологии слежения лишиют уйгуров их национальной идентичности: религии, языка и традиций.
Синьцзян-Уйгурский район – обширная область на северо-западе Китая.
Эта область всегда была местом крайне беспокойным, еще до нашей эры там происходили бои между древними китайскими царствами и пограничными племенами, а потом эта территория то входила в состав Китайской империи, то отходила под власть соседских ханств и каганатов.
Поэтому местное население этнически, религиозно и культурно крайне разнородное.
Две самые крупные национальности – это ханьцы, то есть те, кого мы называем китайцами, и уйгуры – тюркский мусульманский народ. И тех и других тут примерно по сорок процентов.
Немалую часть этого обильно политого кровью участка земли занимают пустыни, солончаки, горы и прочая живописная, но скудная природа, так что популярность Синьцзяна среди бесконечных завоевателей трудно было бы объяснить, если не вспомнить, что по нему пролегала немалая часть Великого шелкового пути – главной торговой артерии того времени, контроль над которой мог превратить любое племя босоногих дикарей в процветающую нацию.
Сегодня, обстановка в Синьцзян-Уйгурском районе спокойнее не становится. Скорее, наоборот. Есть все основания считать, что там происходит одно из гнуснейших представлений нашей эпохи, на которое с осуждением смотрит, изо всех сил зажмурив глаза, международная общественность всех концов света.
На самом деле стопроцентно точных и надежных данных о том, как китайцы решают уйгурский вопрос, пока нет. Но хватает и того, что просочилось.
Чем им так уйгуры помешали?
Китай никогда не демонстрировал стремления к серьезной экспансии: многие века сил дряхлой империи еле-еле хватало на то, чтобы держать воедино собранное предками.
Две тысячи лет страна училась сидеть на сотнях разбегающихся зайцев и огромную часть своей энергии тратила на попытки противостоять центробежным силам истории.
Гигантские, несопоставимые со стандартами эпохи административные ресурсы, учет и контроль, противодействие новому, а потому опасному… В этих дисциплинах китайская традиция не знает себе равных. И, конечно, святость и неотторжимость любого куска исторического Китая прошита на подкорке здешнего общества.
Вне зависимости от того, кто на этом куске земли проживает. Вот национализма в его европейском понимании тут было немного, и малые народы в Китае обычно чувствовали себя примерно столь же комфортно, как и ханьцы.
Другое дело, что комфорт – понятие растяжимое.
От маоистской культурной революции, например, все пострадали примерно одинаково, а учитывая, что Сяньцзян в те годы был популярным местом ссылки китайцев «на перевоспитание», мы понимаем, когда произошло основное заселение района титульной нацией: именно в 50-е – 70-е годы XX века сюда была направлена и согнана немалая часть местной ханьской общины.
И все же крупнейшие города Синьцзяна – Кашгар, Аксу, Урумчи – по большей части были тюркскими.
Даже визуально: мечети, минареты, чалмы, хиджабы и блеяние баранов, имеющих свои основания опасаться священного месяца Рамадана.
После смерти Мао и начала относительной либерализации режима уйгуры вздохнули даже несколько свободнее, чем весь остальной Китай.
За районом оставалась кое-какая автономия, и многие небесспорные реалии китайской внутренней политики здесь были значительно смягчены.
Например, ограничение рождаемости затронуло уйгуров куда меньше, чем ханьцев: если ханьцам в городе разрешалось иметь только одного ребенка (в деревне – двоих, если старшей была девочка), то уйгурам, как малому народу, было позволено заводить аж трех потомков.
Что для тюрков-мусульман, конечно, все равно было совершенно нестерпимым вмешательством в их религиозные и культурные традиции.
Борьба с религией тут тоже велась мягче, чем в прочих областях, но уйгуры вовсе не желали ограничения их религиозных прав.
Но уйгуры мечтали о Великом Туркестане, своем собственном государстве для тюркских районов, и регулярно заявляли о своих мечтах, что было совершенно недопустимым и преступным действием с точки зрения Компартии Китая.
Поэтому с конца 80-х годов XX века по начало XXI века тут кипела активная борьба.
Европейцы очень уйгурам сочувствовали.
Китай же полагал, что у него на руках имеется бунтующая провинция, в которой за двадцать лет прошло более 400 мятежей и были совершены тысячи террористических актов.
Причем Китай полагал, что дело тут не только в пантюркизме, но и в сильнейшем исламистском влиянии на регион, что, впрочем, неудивительно, так как граничит Сяньцзян, например, с Афганистаном и Пакистаном.
Список преступлений, который обе стороны предъявляют друг другу, так велик и кровав, что приводить его тут не имеет смысла: с одной стороны у нас будут лежать тела взорванных полицейских и случайных прохожих, с другой – тела забитых и запытанных в тюрьмах революционеров.
Вердикт «оба хороши» при всей его неполиткорректности кажется тут наиболее уместным.
Но на что могли рассчитывать 10 миллионов уйгуров, вступивших в борьбу с полуторамиллиардной жесткой силищей?
На мировую поддержу братьев мусульман? На европейскую любовь к правам человека? На то, что если подобное работает в других странах, то сработает и в Китае?
Но Китай имеет иммунитет к большинству угроз, пугающих современное западное общество.
Там нет свободной прессы.
Практически нет явной оппозиции правящей власти, если не считать перманентной и смертельной, но негласной грызни в верхушке КПК.
Китай заливался кровью последние триста лет с такой регулярностью, что взорванными автобусами китайцев не напугаешь.
Там можно столичных студентов раскатать танками по площади Тяньаньмэнь под тихое одобрение нации, которая превыше всего ценит стабильность и порядок, пусть даже они имеют жутковатые формы.
В 90-х годах, после падения социалистического лагеря и некоторого разброда и шатания среди китайских коммунистов по этому поводу, какие-то иллюзии у уйгуров еще могли быть.
Китай был тогда особенно заинтересован в добрых отношениях с мировой экономикой, хотя в принципиальных вопросах и проявлял железобетонное упрямство. Поэтому кое-какие политические общества у уйгуров были, их лидеров предпочитали не убивать, а вышвыривать из страны.
Сквозь пальцы смотрели на обстановку в синьцзянских учебных заведениях, а муллы в публичных выступлениях могли объяснять важность джихада для превращения мира в дар-аль-ислам, хотя и не очень громко.
Рубежом стал день 11 сентября 2001 года, после которого градус симпатии к угнетенным мусульманам в мире резко снизился, а КПК сочла, что зачатки грядущей язвы надо выжигать каленым железом.
Преследования уйгуров по политическим мотивам резко возросли, действия властей стали жестче, и без того эфемерные свободы начали таять, как иероглифы, написанные водой на каменных ступенях.
Основные функции физического контроля над мятежным регионом были возложены на Синьцзянский производственно-строительный корпус – организацию, которая совмещает функции армии с промышленной компанией, строит аналоги военных городков, прокладывает дороги, возводит заводы, а заодно подавляет народные волнения, так как все работники этого комплекса – фактически военные на гособеспечении.
Пиком данного противостояния стали волнения уйгуров в 2008–2009 годах, вылившиеся в серьезные беспорядки в городах, прежде всего в Урумчи.
Они привели к ранениям нескольких тысяч человек и гибели как минимум нескольких сотен уйгуров и ханьцев.
Видимо, тогда же КПК решила всерьез заняться проблемой.
Особенно активно дело пошло после вступления в 2013 году на пост нового генсека партии и председателя Китая Си Цзиньпина.
Уже в 2016 году жизнь уйгуров превратилась в кошмар. Кошмар, тщательно планировавшийся долгими годами. Уйгурский кошмар Исполнителем и, видимо, одним из главных архитекторов процесса стал Чэнь Цюаньго, назначенный главой парткома Синьцзян-Уйгурского района в 2016 году.
До этого он занимал этот же пост в Тибете, еще одном конфликтном регионе, и идеально подходил для выбранной задачи.
Прозвище «железный Чэнь» он получил совершенно заслуженно, ибо наличия в нем человеческой мягкости пока никому обнаружить не удалось. Так как КПК никогда не публиковала своих планов по приведению уйгуров в чувство, мы можем догадываться о деталях этих планов лишь по отдельным результатам и крайне скудным свидетельствам с мест.
Видимо, наверху было принято решение геноцид все же не устраивать, а просто лишить уйгуров их национальной идентичности, прежде всего религии, языка и традиций.
Превратить их в китайцев.
Регион сразу же был практически закрыт и на въезд, и на выезд.
Теоретически отдельные героические журналисты могут туда пробраться, но очень осторожно, и много информации они там не раздобудут из-за специфики условий.
В регионе стали строиться интересные объекты, обнесенные толстыми бетонными стенами, где, по данным BuzzFeed News, изучали спутниковые съемки региона под лупой, в том числе заретушированные участки.
За три года было организовано 268 крупных лагерей, в каждом из которых можно содержать тысячи людей.
Все прочие сведения, долетающие из региона, отрывочны и не очень проверяемы, чаще всего это свидетельские показания отдельных беженцев и очень обрывочные репортажи журналистов и блогеров, сумевших в основном побывать там вскоре после начала кошмара.
Показания беженцев при этом необходимо корректировать, учитывая, что большинство из свидетелей требуют полной анонимности и очень боятся повредить своими выступлениями родственникам, оставшимся в Китае.
Итак, картина складывается следующая:
Все населенные пункты и трассы наполнены военизированной полицией, армией и бойцами Синьцзянского производственно-строительного корпуса.
Камеры, подключенные к программам распознавания лиц, в городах висят повсюду.
Уйгур за день может несколько раз попасть под процедуру сканирования сетчатки глаза, которую проводят как на блокпостах, так и в административных учреждениях, на рабочих местах и в магазинах.
У каждого уйгура должен быть мобильный телефон. На телефон обязательно должно быть установлено следящее приложение, которое контролирует все звонки и переписку владельца, его геолокацию и активность в Сети (и это при том, что доступ на большинство мировых сайтов из региона закрыт).
Существуют программы социальной лояльности, которые штрафуют уйгура за нежелательные действия. Например, за отдаление более чем на 300 метров от своего дома, места работы или дороги между этими двумя точками.
За заход на нежелательные сайты.
За появление на улице в хиджабе (для женщин) или с бородой (для мужчин).
Детям запрещено давать традиционные исламские имена из длинного списка (туда, например, входят имена Мохаммед, Аиша и Патимат).
На большинстве рабочих мест запрещено говорить на любом другом языке, кроме мандаринского (основной язык ханьцев).
Только на мандаринском разрешено преподавание в школах и высших учебных заведениях. Нежелательно регулярное посещение мечетей, большая часть из которых закрыта.
Минусовые баллы вы получите, если дольше нескольких секунд будете находиться рядом с владельцем телефона, у которого очень низкие социальные баллы.
Запрещено покупать и продавать некоторые виды товаров, например слишком большие ножи.
На лезвии небольших кухонных ножей при покупке гравируется имя покупателя.
Кстати, на ханьцев все эти меры не распространяются.
Если уйгурец вызвал нежелательное внимание властей или полиции, то будет арестован.
Кроме того, арестам подвергаются люди, которые автоматически подбираются программой из тех, у кого самые низкие социальные баллы.
Арестованных без суда и обвинений помещают в места, которые на языке китайских чиновников именуются как «учебные центры профессионального обучения для проведения антиэкстремистского идеологического образования».
Весь прочий мир называет это концентрационными лагерями или тюрьмами.
Там эти люди бесплатно работают на одной из небольших фабрик Синьцзянского производственно-строительного корпуса, немного спят, плохо едят, а все остальное время сидят на полу в компании таких же воспитуемых и громко кричат то, что требует наставник (обычно это лозунги о том, как они любят китайскую культуру, Китай, коммунизм и атеизм).
Считается, что произнеся какую-то мысль несколько тысяч раз, вы хорошо ее усваиваете. Если вы плохо себя ведете, вас бьют. Если вы слишком часто нарушаете правила лагеря, вас убивают.
Если вас не убили, то в конце концов вас выпускают на условную свободу до следующих плохих баллов.
По оценке комитета ООН по ликвидации расовой дискриминации, количество людей, уже прошедших такое профессиональное обучение, составляет не менее миллиона, то есть это каждый восьмой взрослый уйгур минимум.
Синьцзян-Уйгурский район сейчас самый спокойный в Китае, там практически нет преступлений и количество терактов равно нулю.
Большинство проживающих там ханьцев считают действия правительства очень мудрыми и хорошими.
А мнение уйгуров спрашивать не принято.
Как ко всему этому относится мировая общественность?
А никак. Иногда бывают отдельные вспышки интереса к уйгурской проблеме.
Например, когда в ноябре 2020 года петербуржец Гибадуллин обнаружил в новых кроссовках The North Face записку с текстом на английском «Помогите. Я в тюрьме в Китае. Пожалуйста, помогите. Уйгур», то «Фейсбук» не меньше трех дней обсуждал эту коллизию, но потом все решили, что наверняка фейк.
Тут полуторамиллиардный технически развитый Китай, поэтому давайте смотреть на вещи трезво.
Вон Трамп американское производство из Китая выводил и торговые войны с ним устраивал – помните, что писалось в прессе?
Все чаще о том же белом империалисте, который душит свободный китайский народ.
Все, конечно, ужасно сожалеют о происходящем в Китае, но все точно знают, что никто с Китаем из-за уйгуров серьезно связываться не будет.
Мусульмане? Особенно исламисты? Ну, вы же понимаете, что одно дело – резать головы тихих и приятных французских учителей, а другое – скармливать себя китайской народной армии.
К тому же какие претензии к китайцам? Они карикатур на пророка не рисуют.
Они просто… э-э, профессионально образовывают… да.
Наследник трона Саудовской Аравии, прогрессивный Мухаммед бин Салман Аль Сауд, так и сказал, что восхищается китайским руководством:
«Китай имеет право принимать меры, направленные на борьбу с терроризмом и экстремизмом во благо своей национальной безопасности».
Конечно, отдельные западные журналисты с азартом спаниелей копают уйгурскую тематику, и их статьи даже регулярно печатают почтенные издания, но в целом мир на уйгуров, как бы это помягче выразиться, ну, допустим, чихать хотел.
Тем более их не то чтобы совсем уж много убивают, это вам не Руанда, вполне терпимые показатели даже по самым смелым прикидкам.
Еще об уйгурах в обзоре книги: Жизнь под надзором китайского государства. Нас привели к гармонии. Технологии слежения за китайцами.